Диадема Марии Тарновской

Василий отвернулся к стене и с силой ударил по ней кулаком. К нему подошел лакей с подносом, предлагая мороженое, фрукты и шампанское, но мужчина покачал головой. Ему не хотелось ни есть, ни пить. Он сознавал себя бесконечно одиноким и опозоренным и не знал, как себя повести.

О, если бы можно было надавать пощечин ее кавалерам, увести жену домой, к детям…

А бал между тем разгорался. Мария уже танцевала с Павлом, и кавалер старался поймать ее взгляд, ловил момент, когда маленькую ручку можно было прижать к своей груди. Потом его сменил князь, на которого Тарновская смотрела с откровенным восторгом.

Василий решил не дожидаться конца этого представления: нервы были на пределе.

В перерыве он подошел к веселой компании и бросил жене:

– Мне нужно поговорить с тобой.

Она лишь махнула веером:

– Ах, оставь. Я занята, неужели ты не видишь?

Ее равнодушие разозлило еще больше, злость и обида клокотали адским бульоном.

– Господа, могу ли я хотя бы иногда оставаться наедине со своей женой? – Тарновский повысил голос и выпрямился. – Если да, сделайте честь – покиньте Марию хотя бы на время.

Их веселые лица удивленно вытянулись, но они послушались, отошли.

– Ты сошел с ума, Васюк! – Женщина готова была наброситься на него, растерзать, и ее останавливали только любопытные взгляды.

Она не могла не понимать, что общество на стороне мужа, которого обманывали так явно, так нагло и вызывающе. – Если тебе не нравится бал, можешь идти домой. Тебя никто не держит.

– Ты пойдешь со мной. – Он схватил ее за талию, и Мария сильным движением высвободилась.

– Еще чего! Оставь меня в покое. Ты, в отличие от этих молодых господ, прескучный.

Горечь обиды и злость переполнили его, закипели в груди, и мужчина, схватив жену за плечи, начал ее трясти. Она дергалась в его руках, как тряпичная кукла, пытаясь ослабить тиски, но это ей не удавалось.

– Я сказал, ты пойдешь со мной. – Васюк дернул в последний раз, и она чуть не упала на него, ослабевшая.

– Ладно, ладно, пойду.

Мария взяла бокал шампанского на высокой ножке у проходившего мимо лакея и залпом выпила.

– Сегодня твоя взяла, дорогой. Не могу обещать того же в следующий раз. Если он наступит.

Василий подтолкнул ее к выходу, не давая возможности попрощаться с ухажерами, и парочка покинула зал к разочарованию гостей. Все ждали грандиозного скандала – и он не состоялся.

На улице мужчина затолкал жену в экипаж и приказал кучеру везти их домой. А дома они, как всегда, разошлись по разным комнатам, не сказав друг другу ни слова.

Да и зачем? Все слова давно уже были сказаны и ничего не могли изменить.

Закрывшись в спальне, женщина сняла свое белое платье и вдруг зарыдала злобно, без слез. Она, уже попрощавшаяся с мужем в своих мыслях, негодовала, что ее тщательно выверенный план не срабатывал. Васюк и Стефан не торопили события.

Мария дернула себя за рыжие волосы, и на пол посыпались шпильки, а тяжелые косы упали на плечи. Дрожавшими руками женщина придвинула к себе футляр с диадемой и, вытащив сокровище, поднесла его к окну.

Даже в тусклом свете уличного фонаря бриллианты заискрились, разноцветные лучики забегали по стенам, и Мария перестала плакать, будто диадема обладала какой-то магической силой.

– Раз они медлят, мне нужно их подтолкнуть. – Женщина водрузила диадему на голову и подошла к зеркалу. – Да, именно подтолкнуть, и это будет правильно.

Бережно вернув диадему в лоно футляра, Тарновская обнажила высокую грудь и с силой принялась бить по своим плечам, по груди, по бедрам. На нежной коже выступили красные пятна, предвещавшие появление синяков.

Мария довольно улыбнулась: этого она и добивалась. Женщина надеялась, что теперь Стефан станет более решительным.

Глава 44

Киев, 1902 г.

Тарновская влетела в номер Стефана рано утром как разъяренная тигрица. Мужчина, моргая, еще не совсем проснувшись, с удивлением смотрел на любовницу.

– Я думала, ты вчера отвоюешь меня у Василия. – Она задыхалась, высокая грудь вздымалась волнами. – Но ты оказался трусом. Смотри, чего мне стоила твоя трусость. – Ловким движением женщина расстегнула крючки, платье упало к ее ногам, и Тарновская, обнаженная и прекрасная, как древнегреческая богиня, предстала перед Боржевским. – Смотри внимательно, Стефан.

На жемчужной коже пятнами выделялись фиолетовые синяки.

Молодой любовник сжал кулаки и застонал:

– О боже! И он посмел это сделать?

Она выпрямилась:

– Он еще много чего посмел.

Боржевский побледнел и сжал кулаки:

– Я этого так не оставлю, поверь.

– Ты не должен оставлять этого, Стефан. – Ее руки змейками обвились вокруг его шеи. – Иначе я в тебе ошиблась.

Боржевский задрожал: она действовала на него как удар электрического тока. Сладостная дрожь сотрясла все его тело, и он, увлекая за собой Марию, упал на кровать.

Глава 45

Приморск, наши дни

Мы поднимались в горы часа два. Асфальтированную дорогу сменила грунтовка, но вполне сносная: во всяком случае, я не боялся за машину. Перед поворотом на турбазу мы въехали в сосновый лес. Запахло грибами и прелью. Надежда откинулась на спинку сиденья: