Дяденька, спаси нас! (СИ)

«Молодёжь»… я прикинула: я моложе «Хаммера» лет на пятнадцать. Крайне опасно влюбляться в прожжённого циника, с непростой личной судьбой, который не доверяет женщинам и терпеть не может детей. И тем не менее… меня начало затягивать в что-то неизведанное и прекрасное, что я не могла теперь притормозить. Наблюдать исподтишка за огромными руками, лежащими на руле; слушать, как он объясняет мне технику безопасности, проводя по своему дому; смотреть, как он работает за компьютером. Чего искала его жена? Чего она в нём не нашла? Ей изначально нравился другой типаж – более романтичный, менее увлечённый работой? Зачем тогда выходила за него замуж?

Короче говоря – чёртов секс послужил стартовой точкой, и я не могла отрицать очевидное: меня неудержимо влекло к Феликсу. Он затронул во мне что-то такое, что втайне мечтает пробудить в себе однажды каждая женщина; но за грузом ежедневных хлопот, за материнством это не всегда удаётся. Я думала, предел страстной влюблённости – это моё детское, неполноценное чувство к красавчику Василию, отцу Зои; но сейчас я видела перед собой сложную личность Ермишина – и тянулась к ней всей душой, и боялась показать ему эту привязанность.

Поэтому как бы он мне ни хамил - отговаривать ему на его колкости я не стала: я не из тех, кто любит напоказ оскорбляться, вступать в конфликт, да и вообще – отчего-то я доверилась Ермишину, его агентству и сотрудникам, его опыту, его стратегии ведения дела.

Зоя, увы, моей молчаливой покорности не разделяла. Стоило нам переместиться к Феликсу, как моя говорливая девочка пристала к нему:

- Значит, мама теперь – ваша жена?

Глава 8. Кристина. «В награду я буду звать его папой».

Я так и оторопела; Ермишин же со своей кривой ухмылкой презрительно отчеканил:

- Нет. Она просто моя женщина. На какой-то период.

- А так не говорят, - не сдавалась Зоенька и принялась поучать его:

- Женщина бывает и ничейная, это просто женский пол. Либо мальчик, либо девочка; либо мужчина, либо женщина. А нормальные взрослые говорят – «жена». И что значит – «женщина на период»?

- Это значит, что на какой-то определённый срок. На время.

- Как же можно – быть женщиной на время? А потом она что – в мужчину превратится, что ли? Мама – ты что, превратишься потом в папу? – испуганно спросила Зоя.

- Да ты не так поняла, доченька.

- Если не так – пусть прямо скажет, что ты теперь его жена, как с Серёжкой было!

- Да заткнись ты уже! Так я сказать ни про кого не готов, - грубо прервал её Ермишин.

- Не готовы? Да это ведь совсем не сложно, - принялась утешать его нисколько не обиженная Зоя. – Надо просто открыть рот и сказать, вы попробуйте! Ведь слово «жена» проще выговорить, чем слово «женщина», потому что оно короче. Хотите, я вас подготовлю?

- Зоя! – не выдержала я. – Если ты будешь так себя вести, Феликс откажется нам помогать.

- Зато если не откажется и спасёт нас – в награду я буду звать его папой. Хотите? – дружелюбно предложила моя малышка. Я чуть в обморок не грохнулась от ужаса; на Ермишина даже взглянуть боялась. Похоже, Зоя приблизительно так же очарована «Майком Хаммером», как и её мать… Однако он чётко дал понять, что воспринимает нас просто как хорошую возможность заработать и заодно – провести со мной несколько приятных ночей. Поэтому отвадил Зою коротким и хлёстким:

- Не надо мне такой радости!

- Вы и от жены отказываетесь, и от радости? Может, вы заболели? – удивлённо воскликнула Зоя. – Давайте я вам помогу?

- Я сказал, заткнись! – рявкнул Ермишин, явно теряя терпение. – Капризничать с матерью будешь!

- Я просто хотела… - терпеливо пытается объяснить Зоя; Феликс снова обрывает:

- Чего бы ты там ни хотела – перебьёшься! Иначе отдам тебя обратно твоему отчиму – хочешь?

Зоины губки задрожали от обиды; но она не расплакалась, только грустно посмотрела на Ермишина и спряталась за меня.

- Феликс, не надо с ней так, - тихонько попросила я. – Я на неё никогда не повышаю голос.

- Вот поэтому она у тебя и распустилась, - осклабился гад Ермишин. Кто бы другой мне что сказал про моего ребёнка! Но я была слишком ошеломлена сейчас: моим открытием предательства мужа; стремительной, неудержимой влюблённостью в «Майка Хаммера», которой я совершенно не в силах была противостоять, как ни старалась… Кроме того, я понимала, откуда ноги растут. Та ситуация в его семейной жизни, которую парой скупых слов обрисовал наш знаменитый частный детектив, если не оправдывала, то хотя бы объясняла такое его поведение. Должно быть, удар был силён… и боль, которую он пережил, – тоже сильна. Потому что в отличие от меня он, видимо, сильно любил эту свою… Евгению Лунёву.

Почему-то сейчас это волновало меня гораздо больше, чем то, что Ермишин про их с Сергеем совместные козни способен откопать.

- Феликс… - робко предложила я. – Может быть, поговоришь с бывшей женой начистоту? Ты же знаешь этого человека, вы с ней были близки. Вдруг она и так тебе всё расскажет?

Ермишин посмотрел на меня, как на полную дуру.