Дяденька, спаси нас! (СИ)

- «Этот человек», с которым мы, как ты выразилась, когда-то «были близки», предал меня самым подлым образом. Никакие разговоры и контакты между нами невозможны. Пожалуйста, не указывай мне больше, в каком ключе действовать, - хмуро сказал Ермишин, тут же пряча от меня какие-то листки, которые увлечённо рассматривал.

- Я не указываю! Могу я просто внести предложение, посоветовать что-то?

- И от советов воздержись. Может, ещё начнёшь советовать, как мне тебя трахать?

- Ну что ты, - кротко сказала я. – Кто я такая, чтобы советовать да поучать, как меня трахать.

С раздражённым нетерпением дождавшись, пока я уложу вечером Зою, Ермишин в первую же нашу ночь у него потащил меня в постель. Я немного волновалась: вдруг он был прав насчёт того, что я способна испытать оргазм в одной-единственной позе. В конце концов, до этого у меня никогда не получалось с мужчиной… только с собой, а ещё во сне. Я как будто ничего не чувствовала, тело не откликалось.

Зато теперь оно жадно стремилось компенсировать все удовольствия, которые, оказывается, прошли мимо; я восторженно принимала всё, что грубиян Ермишин делал со мной в постели, распластав под собой и вколачиваясь в меня, просто как Хаммер – неспроста эта фамилия переводится как «молоток»; но стоило только нам оторваться друг от друга, чтобы перевести дух и, может быть, подумать о продолжении, как мы услышали Зоино жалобное:

- Мама! Мамочка! Мне страшно!

Феликс скривился. Да, похоже, он и впрямь ненавидит детей… и это станет большой проблемой, если мы выйдем за рамки просто секса, как сейчас.

Впрочем, с чего я решила, что он за эти рамки планирует выходить?

Как раз наоборот – он всячески давал понять, что всё это временно.

Я сделала было попытку подняться, но голова закружилась, и я беспомощно упала обратно:

- Не могу… Боже… что ты со мной сделал?

- Ну, перебьётся, подождёт, - спокойно ответствовал Ермишин, вылезая из постели. Я беспомощно следила за ним; он оделся и, к моему ужасу, с самым суровым видом направился на Зоин зов.

- Не надо! – попыталась остановить я, но Феликс выругался:

- Зато больше не будет орать ночами, бляха-муха.

- Ой… я звала маму, - запищала моя девочка.

- Звала маму – а пришёл я, - жёстко отрезал Ермишин. – В жизни так часто бывает, что желаемое не получаешь. Привыкай, малышка.

- А ты - что ты хотел, но не получил? – мгновенно зажглась интересом Зоя, впервые обращаясь к нему на "ты". Я поняла, что нужно срочно спешить ей на помощь; как вдруг заметила, что у Ермишина мигает экран рабочего телефона, поставленный на ночь на беззвучный режим. Имя на экране не высветилось – только цифры.

- Феликс, кто-то звонит! – крикнула я; была почти полночь – наверное, это по работе, раз звонят не на личный номер.

Ермишин подошёл и взял трубку; отворачиваясь от меня, тихо сказал:

- Так. Я не понял. Лунёва – ты, что ли?

Глава 9. Феликс. «Ненавидий» в запутанной истории.

- Ну что? – в тревоге спрашивает изменившимся голосом Кристина, чуть только я отключаю телефон после короткого разговора.

- Ничего. Попросила встретиться завтра. Сказать что-то хочет.

- И ты согласился?

- Согласился, потому что это может быть связано с нашим делом. Она сказала, это по работе, больше ей не к кому обратиться, полицию впутывать не хочет.

- Феликс, можно спросить… - мямлит Эрдман, совсем как маленькая, в нерешительности покусывая губы. – А у тебя… ещё… к ней...

- Нет, - сухо отрезаю я. – Уже нет. И я просил никогда этой темы со мной не касаться.

Чтобы и самому забыться поскорее, я подминаю Кристину под себя. Пригвождаю и принимаюсь за красивое тело так грубо и жёстко, что она моментально улавливает моё скверное настроение – во мне всколыхнулись отвратительные воспоминания, я озлился, готов сорваться. Чудесная любовница-клиентка тихонечко попискивает, просит:

- Пожалуйста… помягче… мне же с тобой так хорошо…

- Если ты считаешь, что меня это разжалобит или растрогает, - ты ошибаешься, - сурово обрываю я прежде, чем успеть признаться самому себе: растрогало-таки. Эти слова – «мне с тобой так хорошо» - я вообще не припомню, слышал ли когда-нибудь. И мне в самом деле становится легче – даже удаётся заснуть, несмотря на неприятный звонок и назначенную на завтра не менее неприятную встречу.

Но уже собираясь днём встретиться с Лунёвой, понимаю, что пакостное настроение возвращается. Я давно живу, ни на кого не оглядываясь, и не беру на себя труд скрывать своё недовольство. Эрдман умница – научилась по моей роже предугадывать, когда может воспоследовать взрыв, поэтому даже не суётся ко мне; но не успевает остановить Зою, которая с утра прямо-таки жаждет общения.