Дядя Фёдор, пёс и кот. Полное собрание

— Это было тогда, когда меня в пионеры принимали, — начал профессор.

— До революции, что ли? — спросил Матроскин.

— Значительно позже, — ответил профессор и гордо продолжил: — Не всех школьников тогда в пионеры принимали. Считалось, что пионер — самый лучший человек. Он хорошо учится, слушает родителей, никогда не курит. Я как раз таким и был. Вот меня и приняли.

— Меня бы тоже приняли, — скромно сказал дядя Фёдор.

— А меня три раза принимали, — похвастался Печкин.

— Так вы, дядя Печкин, трижды пионер? — спросил Шарик.

— Нет, первые два не приняли. Я учился плохо.

— А потом стали хорошо учиться? — спросил дядя Фёдор.

— По третьему разу всех принимали.

— А я хорошо учился, — сказал профессор Сёмин.

— Так что же с вами было тяжёлого? — спросил Матроскин.

— Тяжёлое было то, что теперь надо было жить по пионерским законам: помогать учителю, сообщать ему о вредных поступках других школьников, всегда говорить правду, смело критиковать товарищей по классу. То есть надо было жить душа в душу с педагогами.

— Это же хорошо, — сказал дядя Фёдор.

Но профессор Сёмин возразил:

— Хорошо-то хорошо, да только плохо.

— Почему?

— А вот почему. Был у нас в классе ученик Седов. Упущенный мальчик, он уже в четыре года курить начал. Однажды перед математикой он школьную доску воском натёр. Учительница Мария Яковлевна хочет условие задачи на доске написать, а у неё ничего не пишется.

— Это надо запомнить, — сказал Шарик дяде Фёдору. — Ведь у тебя в школе тоже доска есть.

— Не надо запоминать, — возразил профессор Сёмин и продолжил: — Учительница спрашивает: «Кто это сделал?» Все молчат. Тут я встаю и как честный пионер говорю: «Это Седов доску воском намазал». Конечно, Седову здорово влетело.

— И правильно, — сказал почтальон Печкин. — Его надо было выдрать как сидорову козу.

— А вас драли? — спросил профессор Печкина.

— Ещё как драли, — ответил Печкин. — Вот я и стал человеком. А то был бы неизвестно кем.

— Мало драли, — вдруг проворчал кот Матроскин. И попросил профессора: — Рассказывайте дальше.

— А дальше вот что было. После школы выхожу я во двор играть, ко мне подходят два мальчика из нашего класса и начинают такой разговор:

«Зачем ты рассказал, кто доску намазал?»

Я отвечаю: «Пионер должен говорить правду».

Они говорят: «Правду должна говорить газета «Правда». Чтоб такого больше не было!»

— И что, не было? — спросил дядя Фёдор.

— Было, — грустно ответил профессор.

— Что было?

— А вот что. Приходит однажды в класс учительница литературы Клавдия Ивановна и с ходу спрашивает: «Кто курил в классе? Продохнуть невозможно!» Все молчат. Я встаю и говорю: «Это Седов курил». И тут же мне кто-то в затылок металлической пулькой выстрелил.

— И что было с Седовым? — спросил дядя Фёдор.

— На два дня исключили из школы.

— Это непереносимо, — сказал Печкин.

— Переносимо, — решил Шарик.

— А дальше? — спросили все. — Всё наладилось?

— Ничего не наладилось. У нас в школе был музей детского творчества. Там стояли на стендах целые представления из пластилина. Например «Рыбак и золотая рыбка» или «Мужичок с ноготок». И мужичок был вылеплен как настоящий, и лошадка, и даже «хворосту воз».

И профессор рассказал, как Седов и другие упущенные ребята приходили в музей, отвлекали внимание пионервожатой и таскали эти фигурки.

Пока вожатая объясняла, в каком году был создан музей и кто были первые его создатели, Седов или кто-то другой открывал крышку стенда и быстро сминал в комок «лошадку, везущую хворосту воз» вместе с дровами и телегой.

Потом из этого комка вылепливался шар, в него наливались чернила, и получалась чернильная бомба.

— Так вот, Седов взял эту бомбу, — продолжил Сёмин, — и покатил между рядами. Она как раз и прикатилась к учительнице.

— Караул! — сказали слушатели.

— Караул! — подтвердил профессор. — Учительница говорит: «Безобразие! У нас диктант никак не получается, а тут какие-то разгильдяи шары пластилиновые катают». И как шлёпнет этот шар об стол.

— И что?

— Ну, что… Все первые парты синие, все вторые крапчатые. Учительница спрашивает: «Кто это сделал?» Все молчат. Я говорю: «Седов».

— Молодец, — сказал Печкин. — Только не надо было при всех.

— Надо было, — возразил Сёмин. — Учительница мне говорит: «Молодец, Эрик Трофимович», то есть: «Молодец, Эрик, что при всех правду сказал. Мы наградим тебя за это значком «Почётный пионер».

— А что во дворе? — спросил дядя Фёдор.

— А во дворе отлупили, — грустно сказал профессор.

— Больно? — спросил Печкин.

— Очень больно, — подтвердил профессор Сёмин.

На этом его тяжёлый случай закончился. Только дядя Фёдор под конец спросил:

— А что с этим Седовым стало?

— Что с ним стало? — ответил Печкин. — Наверное, давно в тюрьме сидит.

— Не-а, — возразил профессор Сёмин. — Институт теоретической физики возглавляет.

История пятая Тяжёлый случай из жизни пелагеи Капустиной. Как она жениха упустила

Как-то раз на огонёк к дяде Фёдору заглянула соседка почтальона Печкина Пелагея Капустина. И как только она в дом зашла, почтальон Печкин засуетился, засуетился: