Дядя Фред весенней порой

– Знаю, все знаю, – сказал Хорес, – но ты войди в положение. Туда поехал на несколько дней почти весь наш клуб. Восемьдесят семь трутней! И где? На французском курорте, с его нравами. А тут Полли говорит, что ее отец – сыщик. Можно устоять, а? Мартышка, я тебя умоляю, не проговорись Валерии! Она очень чувствительная. Лучшая из женщин, это да, но чуть что – обижается. Так не скажешь?

Мартышка все понял и простил.

– Конечно, старик, конечно. Разве я стану губить лучшего друга? Кстати, ты не мог бы… ну, это… в общем…

– Мистер Клод Плум, – доложил Уэбстер.

Мартышка полагал, что сыщиков отличают ястребиный профиль, орлиный взор и повадки леопарда, а потому удивился. У ястреба нет подбородка, тем более двух. Леопард гибок. Наконец, ни у одного орла не бывает тусклых глаз, затянутых какой-то пленкой. Бывают они у людей, скрывающих свои мысли.

Словом, сыщик оказался круглым и лысым, словно букмекер или мелкий актер. Как ни странно, он побывал и тем и этим.

– Добрый вечер, мистер Давенпорт, – сказал он.

– Здравствуйте, мистер Плум. Когда вернулись?

– Вчера вечером. А с утра решил – пойду-ка я доложу остальное.

– Есть что-то еще?

– А то как же! Значит, когда вы освободитесь…

– Ничего, ничего. Мистер Твистлтон все знает. Он… гх… хм… брат особы N.

– Мистер Твистлтон? – оживился сыщик. – Тогда вы племянник лорда Икенхема?

– Да, он мой дядя.

– Прекрасный человек! Таких теперь нет! Старая школа.

– Да, – согласился Мартышка, немного удивляясь, – человек он хороший, только не в себе. Вы с ним знакомы?

– Еще бы! Это он дал мне деньги на контору. Ах ты, как получается! Он деньги дал, а я за племянницей слежу.

– Удивительно, – сказал Мартышка.

– Где там, просто жуть! – сказал Плум.

– Тесен мир.

– Еще как тесен.

Хоресу надоела философская беседа.

– Вы собирались сделать отчет, – напомнил он.

– И верно! Ну, дело плохо. 19 апреля, то есть вчера, особа N позавтракала в ресторане «Пикарди» с двумя женщинами, тремя мужчинами и направилась к полю, где начала игру в гольф. У четырнадцатой лунки… Вы представляете себе тамошнее поле?

– Скорее, да.

– Тогда вы знаете, что после четырнадцатой лунки игрок оказывается у домика, отделенного изгородью. Оттуда вышли двое мужчин и стали звать особу N, видимо – предлагая выпить, поскольку один держал так называемый миксер. Особа N, оставив игру, вошла в домик.

Хорес Давенпорт застонал.

– Действуя в ваших интересах, я подкрался ближе, как вдруг на мое плечо легла чья-то рука. Особа N, выглянув в окошко, сказала: «Так его, Чайник! Ходит за мной и ходит. Дай ему по голове, а Кошкинкорм позовет полицию. Пошлем на гильотину, пусть знает». У меня оставался только один выход.

– По-моему, ни одного.

– Нет, один. Во всем признаться.

Хорес страшно закричал.

– Да, – продолжал Плум. – Что ж мне, связываться с их полицией? Пока субъект по имени Чайник обзывал меня всякими словами, а субъект Кошкинкорм спрашивал, как по-французски полиция, я все рассказал. Особа N заметила, что, если я попадусь ей на глаза…

– Мисс Твистлтон! – доложил Уэбстер.

– До свидания, – сказал сыщик.

Те, кого огорчило отсутствие сходства между сыщиком и леопардом, утешились бы при виде Валерии Твистлтон. Когда она вошла в комнату, так и казалось, что обитатель джунглей приближается к добыче.

– Мерзкий червь! – сказала она, чтобы начать беседу.

– Валерия, дорогая, дай объяснить!..

– Лучше я, – предложил Мартышка.

Сестра посмотрела на него куда суровее, чем сыщик, и сказала:

– Не твое дело, кретин.

– Мое, – отвечал Мартышка. – Я не дам обижать лучшего друга. Хорошо, он послал сыщика. Так радовалась бы! Ты посмотри, как он тебя любит!

– Неужели?

– Валерия, дорогая…

Сестра обернулась к брату.

– Ты не мог бы, – спросила она, – сообщить твоему другу, что я для него не «Валерия», а уж тем более не «дорогая»? Моя фамилия – Твистлтон.

– При ней и останешься, – парировал Мартышка, – если будешь швыряться людьми. И какими! Человек, который по великой любви нанимает сыщика…

– Я не…

– И что же? Он прав! Ты вела себя как недоделанная актриса на голливудской вечеринке. Что за субъект с миксером?

– Я…

– А мужчина, с которым ты ездила в Монтрёй?

– Да, – приободрился Хорес, – что это значит?

– Если вы разрешите мне вставить слово, – холодно проговорила Валерия, – я сообщу вам, что пришла не для споров. Я пришла довести до вашего сведения, что помолвка наша расторгнута, о чем вы сможете прочитать завтра в «Таймс». Поведение ваше я могу объяснить только душевной болезнью. Я этого давно ждала. Возьмем вашего дядю. Абсолютно невменяем.

– А твой что, лучше? – вскричал несчастный Хорес.

– Какие у вас претензии к дяде Фреду?

– Полный псих.

– Ничего подобного.

– Спроси своего брата.

– Он кретин.

Мартышка удивился.

– Нельзя ли, – осведомился он, – соблюдать приличия?

– Нельзя, мы не ведем дискуссию. Я пришла сообщить мистеру Давенпорту, что…

– Значит, ты меня бросаешь? – спросил Хорес, со зловещим спокойствием протирая очки.

– Да.

– Будешь каяться.

– Нет, не буду.

– Заметь, я пущусь во все тяжкие.

– Пожалуйста!

– И погибну.

– Прошу, прошу.

– Прежде всего я пойду с Полли на маскарад.

– Бедная девушка!

– Не понял.