Дядя Лёша

Лидия, превозмогая боль во всем теле, сползла с дивана и стала шарить по сумкам и записным книжкам в поисках Гришиного телефона. Должен где-то быть, она наверняка его записывала, но вот где… Наконец нашелся листок, где размашистым мужским почерком было выведено: «Григорий Проценко, тел. 233-02-09». Лидия взяла его в руки и поползла в коридор к телефону.

Она представления не имела о том, сколько сейчас времени, — часы для нее остановились, — и то, что давно перевалило за полночь, было ей совершенно невдомек. Но если бы она даже отдавала себе в этом отчет, ее вряд ли остановило бы такое соображение. Ей нужен был Антон или, вернее, его подношения, о которых Лидия думала, даже про себя не употребляя неприятного слова — наркотики.

Держа листок в левой руке, трясущейся, как у древней старухи, Лидия набрала номер и скоро услышала хриплый от сна и очень сердитый голос:

— Алё!

— Гриша, — сказала Лидия, — привет.

— Лида! — Складывалось ощущение, что он немедленно проснулся, потому что хрипота и сердитость сразу пропали. — Вот не думал, что это ты.

— Гриша, я хотела тебя попросить, ты не можешь мне продиктовать телефон Вадима Воронова? Мне очень нужно до него дозвониться.

— Что-то с Кристинкой? — озабоченно спросил Гриша.

— Ну… — замялась Лидия и, припомнив то, о чем краем уха слышала от девочек из института, сказала: — У нее что-то с бабушкой… Она даже академ собиралась брать по уходу.

— Бедняга, — искренне посочувствовал Гриша. — Вот ведь не везет ей. Я тут ей звонил… — тихо продолжал он. — Она тебе не передавала?

— Нет, мы с ней не виделись, — ответила Лидия. — Ну так, телефон Воронова?

— Да, сейчас. А ты-то как сама?

— Прекрасно, — саркастически усмехнулась Лидия.

— Да, вот телефон, записываешь, двести восемнадцать… Хотя… они ведь живут у Валерии. А ее телефона я не знаю, но ты можешь дозвониться до родителей.

— Он что, к ней переехал?

— Да.

— А чего это?

— Они же поженились. Ты что, не знаешь?

— Да? — В другое время Лидия бы, наверно, воскликнула «Не может быть!» или «Вот это да!», но сейчас ей было безразлично абсолютно все на свете: и если бы Гриша женился на Кристине, если бы сгорел родной Педагогический университет и даже если бы родители решили продать свою дачу в Грузине, и тогда бы Лидия почти бы не удивилась.

— Ну да. Я на свадьбе был, — ответил Гриша. — Все так культурно, в «Невском Паласе». Денег, наверно, уйму потратили, но что ж, не каждый день люди женятся… Только вот Кристинку жалко. Валерия, конечно, видная женщина. Правда, она куда-то не туда Вадима толкает, ну да не мое это дело. Но Кристинку жалко. А ты-то как?

— Ты уже спрашивал, — сухо ответила Лидия. Гриша хотел сказать что-то еще, но Лидия быстро свернула разговор и, повесив трубку, немедленно набрала номер Вадима. У нее совершенно вылетело из головы то, что Вадим теперь живет у Валерии, равно как и то, что в час ночи люди обычно спят.

Поэтому неудивительно, что, вместо того чтобы получить телефон, по которому можно застать Вадима, Лидия выслушала сердитый выговор от Нонны Анатольевны, с которой не была знакома и которая на сообщение о том, что говорит знакомая Валерии, ответила:

— Девушка, звоните в нормальное время. И вообще, я не понимаю, кому среди ночи может понадобиться Валерия. Разве что моему дураку сыну.

Если бы Лидия не была так разозлена отказом, она бы обратила внимание на то, что тон, которым свекровь говорила о своей молодой невестке, был далеко не самым дружелюбным.

Телефон Валерии достать не удалось, а ломка не проходила. Лидии было так плохо, что, взяв с собой весь запас денег, она выскользнула из дому и пошла по направлению к Невскому в надежде, что где-нибудь, хотя она и сама не знала где, она найдет то, что ей требуется.

Известно, что пьяница безошибочно находит в доме бутылку, как бы хитроумно она ни была запрятана, так и Лидию вел непонятный нюх, она приглядывалась к редким прохожим, к улицам, к направлению, куда и откуда шли те или иные люди, и наконец оказалась в районе «Гостиного двора». Было поздно, но Невский никогда не бывает полностью безлюдным, даже ранним утром, и сейчас он был погружен в особую ночную жизнь.