Дядя Лёша

Парами ходили молодые и умеренно молодые красавицы в самых вычурных нарядах, рядом с ними время от времени останавливались машины, они иногда садились в них и уезжали. По углам жались тощие дамы в зимней обуви на босу ногу, с отечными лицами, обычно расцвеченными густыми синяками; иногда для проформы делалась слабая попытка прикрыть синяк надвинутым на лоб вылинявшим платком. Тут же сидели и мужчины им под стать. Но ни тот ни другой сорт публики не представлял для Лидии ровно никакого интереса. Она прошла еще немного и, перейдя на другую сторону, увидела на углу Невского и Садовой двух девушек приблизительно одного возраста с собой. Одеты они были обыкновенно, сидели и курили, и необычным было только их появление на улице в столь поздний час. Однако Лидии хватило беглого взгляда, чтобы определить в них своих товарищей по клубу, — как-то подозрительно блестели их глаза, как будто были сделаны из стекла или хрусталя, отливавшего металлическим блеском при искусственном ночном освещении.

— Закурить не будет? — спросила Лидия, подходя. Им также было достаточно одного взгляда, чтобы определить свою, к тому же терпящую бедствие, — им было знакомо то состояние, когда лицо от сдерживаемой боли превращается в подобие восточной маски и только беспокойно бегающие глаза выдают состояние лихорадочного поиска.

— Садись, сестренка, — сказала одна и улыбнулась, обнаружив отсутствие двух передних зубов. — На, потяни. — И с этими словами она вынула из беззубого рта беломорный окурок, обкусив и сплюнув кончик, и подала Лидии.

Та затянулась, затем еще раз и только после этого присела рядом с подругами. Как ни странно, боль стала медленно уходить, она еще не исчезла окончательно, но уменьшилась настолько, что Лидии показалось, что она испытывает почти неземное блаженство.

— Нирвана, — только и сказала она.

Затем она отдала беломорину второй особе, у которой зубы были в целости, и закрыла глаза.

— Ну что, Нирвана? — услышала она рядом с собой. — Полегчало?

Лидия беззвучно кивнула головой.

— Еще одну на круг? — спросила зубастая у беззубой.

— Давай.

Они сидели и молча курили. Лидия снова открыла глаза, и ей показалось, что все вокруг изменилось. Не было грязного Невского, где бредут тетки в зимней обуви на босу ногу, обдуваемые ветром, который гонит на них тучи пыли, обрывки бумаги и растоптанные окурки. Вместо него появился нарядный ночной Невский, где вдоль прекрасных фасадов гуляют хорошо одетые люди.

— Ты можешь бензин достать? — спросила у нее беззубая.

— Бензин? — переспросила Лидия.

— Ага. Только не этилированный. А так у меня есть все для «кислоты».

Сговорились быстро. Задача Лидии состояла в том, чтобы найти автомобилиста и попросить у него баночку бензина. Он был необходим для приготовления «кислоты», а конкретно — для выкачивания эфедрина из эфедринсодержащих лекарств.

— У Китти есть лаборатория, — сказала беззубая, указывая на свою зубастую товарку. Саму беззубую, как выяснилось, звали Мистическая.

Лидия кивнула. Все, о чем вполголоса беседовали подруги, было не очень понятно и незнакомо. И поэтому они показались ей высшими существами, сестрами-алхимиками, которые возвращают людей к жизни, как недавно вернули Лидию.

К подругам никто не подходил, не поступало никаких сомнительных предложений, видимо, желающие познакомиться издали угадывали, что эти трое сидят здесь вовсе не по их душу. Просто кайфуют при свете ночных фонарей. Наконец Мистическая нехотя и встала. Ее как будто слегка пошатывало, но в целом она держалась хорошо.

— Ну хватит, пошли. Нирвана, — обратилась она к Лидии, — значит, за тобой бензин.

— Прямо сейчас? — изумилась Лидия.

— А когда? Конечно сейчас. Днем-то мы и сами достанем.

— Любишь кататься — готовь сани летом, — сказала Китти, и подруги затряслись от беззвучного смеха.

Китти жила тут же, на Садовой, — в огромной коммунальной квартире, широкий коридор которой тянулся на много метров, затем заворачивал за угол и там терялся в ночной мгле. У входной двери его освещала тусклая желтая лампочка, одиноко примостившаяся где-то под пятиметровым потолком. Комната Китти оказалась второй слева и представляла собой узкую кишку, высота которой была намного больше ширины. В комнате было чисто и убрано, но очень убого. Стоял протертый и лоснящийся диван с ободранными ручками, круглый стол на ножке, покрытый куском красного ситца, какой раньше широко использовался в учреждениях при подготовке к советским праздникам. Окно закрывала занавеска, сшитая из того же алого ситца, но с нарисованными на нем лиловыми разводами. Стены были увешаны картинами, рисунками, листками со стихами, газетными вырезками и тому подобной наглядной агитацией.

Лидия не без любопытства оглянулась, разыскивая взглядом ту самую лабораторию, где готовилась «кислота». Однако, когда Мистическая указала на нее, Лидия была даже разочарована. Ничего особенного — эмалированная кастрюля, какие-то мелкие пузырьки, спиртовка.

— Нирвана, — позвала ее Китти. — Вот тебе банка, иди за бензином. В звонок не звони, постучи, мы услышим, а другим никому открывать не. будем. Ну их!