Дядя самых честных правил

— Принимай дела, племянничек, — старик хихикнул, — да смотри, не разбазаривай наследство. Как вернёшься, напишешь мне отчёт: о чём, за сколько и с кем договорился. Если продешевишь — второй раз поедешь.

Дядя строго посмотрел на меня и царственным жестом отпустил. Что поделаешь, пришлось ехать.

* * *

— Костенька, а ты куда собираешься?

Я говорил, что без ведома Настасьи Филипповны ничего в усадьбе не происходит? Стоило мне вернуться к себе в комнату, чтобы переодеться, как тут же появилась ключница.

— По соседям, в.. кхм… в гости. Василий Фёдорович поручил с делами разобраться.

— Ой, ты что! — ключница всплеснула руками. — В таком виде никак ехать нельзя! Идём, сейчас мы тебя снарядим.

Дядя хоть и жил в глуши, как положено ссыльному, но модником оказался ещё тем. Каждый год портной из Петербурга присылал ему новые парики, костюмы и всякую мелочёвку, типа шейных платков. И такого добра набралась целая гардеробная комната.

— Ты же, Костенька, одного сложения с Василием Фёдоровичем, — хлопотала ключница вокруг меня, — тебе подойдут его наряды. А если что, так быстренько перешьём. Да ты не смотри, здесь всё ни разу не надёванное. Куда их ему носить было?

Так-так, понятно, куда ушли скромные доходы с имения. И зачем дяде столько одежды? Надеялся вернуться из опалы ко двору? Ох и жук дядя, ох и жук!

За полчаса мы подобрали мне сорочку и эдакий парадный костюм чёрного цвета с серебряной вышивкой: кюлоты до колен, камзол и кафтан. Я даже сам себе в зеркале понравился.

— Ну прямо жених! — Настасья Филипповна сложила руки на груди. — Красавец! Сейчас прикажу, чтобы дрожки заложили.

Ключница вышла проводить меня, а заодно дать несколько советов.

— Ты постарайся только не ругаться сильно. Лучше добром дело сладить, а не как Василий Фёдорович.

— А он как?

— Да как, чуть не по его, так сразу в крик. Ногами топочет, грозит на дуэль вызвать. А тебе так не надо — молодому и красивому не дело бирюком жить без общества.

— Угу.

В этом я с ключницей был согласен — поссориться всегда успею, лучше попробую договориться.

— И на девиц не заглядывайся, — нахмурилась ключница, — а то мигом захомутают.

— Да я пока и не собирался жениться.

— Твоего желания никто и спрашивать не будет. Окрутят, в неловкую ситуацию поставят и отправят под венец. Здесь в каждой усадьбе, почитай, девица на выданье, а то и не одна. А ты жених завидный, при средствах.

— Учту.

— К кому поедешь?

Я вытащил бумагу, выданную дядей, и решил путешествовать строго по списку. Кто у нас первый? Не сумев сдержаться, я фыркнул и чуть не заржал в голос. Верхней строчкой значилось имение Добрятино. Там что, главный недруг дядя живёт?

— Ты чего ржёшь, как мерин?

— Да вот, Добрятино у меня первым номером. Думаю, прибьют они гостя из Злобино или выслушают?

Настасья Филипповна улыбнулась, оценив шутку, и разъяснила:

— Там Добрятниковы живут. Ещё при Грозном их предок, воевода Добрята, здесь обосновался. Говорят, злющий был, как волк, за то и получил такое прозвище. А потомки ничего, спокойные. Василий Фёдорович давно с ними разругался, я даже не помню, как они выглядят. Вроде большая семья, ребятишек много было.

Ладно, посмотрим, насколько добры эти Добрятниковы. Уже сев в дрожки, я заглянул в документ — что там у них за спор с дядей вышел? Оказалось, крепостные Добрятниковых косили луг за речкой Ушна, который дядя считал своим. Да уж — кровная месть за угнанную корову, вечная вражда за скошенный луг, смертоубийство за курицу. Какая провинция, такие и страсти. Впрочем, думаю, в столице то же самое, только “луга” размером с волость.

* * *

В Добрятино я приехал к обеду. Скажу честно, усадьба соседей меня разочаровала. Гораздо меньше, чем дядина, вся какая-то потрёпанная, облупленная и давно требующая ремонта. К тому же под боком стояли всякие сараи, курятники и прочие хозяйственные “сусеки”. В общем, стало ясно — хозяева ведут почти натуральное хозяйство и денег у них кот наплакал.

Дрожки остановились у парадного входа. Я не успел спуститься на землю, как из дверей показалась девушка с корзинкой в руках. В простом платье, но по виду всё-таки дворянка.

— Не смей!

Она не замечала меня, перекрикиваясь с кем-то в доме.

— Ещё раз тронешь, я тебе вышивку распущу!

Девушка топнула ногой, обернулась и увидела меня.

— Ой!

Не скажу, что она была красивой. Миловидная, курносая, веснушки на щеках, из-под чепчика выбилась рыжая прядь.

— Мама!

Уронив корзинку, девушка бросилась обратно в дом. Мда, странно здесь встречают гостей. Я поправил на голове треуголку и двинулся к усадьбе. Подошёл и вежливо постучал дверным молоточком.

Ждать пришлось несколько минут. Дверь открыл пожилой слуга в несколько изношенной мятой ливрее.

— Доброго дня, господин, — он поклонился. — Вы к хозяину? Как прикажете доложить?

— Константин Урусов, из Злобино.

В глазах слуги мелькнул страх, он сглотнул, но справился с чувствами.

— Обождите, я доложу.