Дядя самых честных правил

— И как? Лучше, чем у нас?

Я пожал плечами.

— Не с чем сравнивать: Москву я видел только мельком, а в Петербурге не был. Пётр Петрович, а ведь я к вам по делу. Что вы не поделили с Василием Фёдоровичем?

К счастью, Добрятников не стал юлить и рассказал практически то же, что было записано у меня. Да, он честно признался, его крепостные косили этот дурацкий луг. Имение у дяди большое, а людишек немного — им до этого луга идти дольше, чем косить. Но дядя упёрся из принципа: брали чужое? Извольте заплатить.

— Вы меня тоже поймите, — Добрятников скривился, — где я ему лишние деньги найду, чтобы за все годы рассчитаться? Вроде мелочь, а взять негде. Видели, сколько у меня дочерей? Тут хоть бы старшей на приданое собрать. Я Василию Фёдоровичу сразу и сказал — нету-с. Хотите, пришлю крепостных, чтобы отработали. Так он ни в какую. Говорит, извольте деньгами, работать у меня и без ваших холопов есть кому.

Глупая ситуация, на самом деле. Дяде, полагаю, эта мелочь и не нужна вовсе, он на принцип пошёл. А как мне выкрутиться? Чтобы и не грабить симпатичного мне Добрятникова, и дядю уважить.

— Пётр Петрович, я когда к вам ехал, успел заметить, что ваши крестьяне жгут древесный уголь.

Сами печи я не видел, но специфический запах отжига древесины в уголь почувствовал.

— Есть такое дело. Леса много, а в Муроме уголь для кузниц требуется. Я даже печь специальную приказал сложить.

— Значит, и дёготь имеется?

Добрятников кивнул, важно напыжась. Чувствовалось, что это была его гордость. Понимаю: какое-никакое, а алхимическое производство для такой глуши настоящий прорыв.

— Давайте меняться. Пусть ваши крепостные и дальше луг косят, а вы мне дёготь.

Минут за двадцать мы пришли к соглашению. Добрятников, несмотря на смешливость, в ценах на сено, дёготь и уголь отлично разбирался. Я в ценах не смыслил ничего, но умел торговаться. Так и договорились.

— Отлично! Просто замечательно. А зачем вам, Константин Платонович, столько дёгтя?

Я уклончиво что-то ответил и перевёл разговор на другую тему. Незачем ему знать про будущую механическую мастерскую.

— Константин Платонович, а не останетесь ли по такому случаю у нас на ужин? Отметим примирение между нашими семействами, разопьём штоф-другой. Расскажете нам о Париже.

Ох, не выпить он со мной хочет! Так и вижу по блеску в глазах, что ему хочется поближе познакомить со мной дочку, а лучше — сплавить мне всех оптом. Не-не-не, я на такое не подписывался.

— Увы, Пётр Петрович, мне пора ехать. Дела, знаете ли, да и Василий Фёдорович ждёт.

— Как скажете.

Во взгляде Добрятникова мелькнуло сожаление, но он вежливо проводил меня к выходу.

— Константин Платонович, приезжайте к нам ещё, всегда буду рад вас видеть. По-соседски, как заведено. У нас здесь маленькое общество, и новый человек как глоток чистого воздуха.

— Обещать не буду, но постараюсь заглянуть с оказией.

— Не надо поводов! Просто приезжайте в любое время.

Лакей распахнул передо мной дверь, но желание выходить на улицу пропало у меня моментально. Там лил дождь. А через мгновение полыхнула молния и тяжко громыхнул гром.

— Вот те на! — рядом хохотнул Добрятников, потирая руки. — А я-то думал, чего так рано стемнело. Не судьба вам от нас уехать, Константин Платонович. Правда, чего мокнуть в дрожках? Да и дорогу развезёт. Оставайтесь у нас с ночёвкой, не стесните.

* * *

Что поделать, пришлось остаться в Добрятино. Я убедился, что мой возница Кузьма накормлен, пристроен на ночёвку, а дрожки спрятаны от непогоды. И пошёл в гостиную — расплачиваться за ночлег беседой и своим обществом. Мне несложно, а им приятно. Главное, не поддаваться на провокации и не оказывать внимание девицам. Они миленькие, смешные, но совершенно не в моём вкусе, хотя к рыжим я обычно неравнодушен.

На удивление, до ужина я общался только с хозяином и хозяйкой усадьбы. Дочери куда-то испарились, и мы неплохо так поговорили о соседях и нравах местного общества. Под местную наливку — самое то.

Оказалось, большинство местных помещиков обрадовалось, когда я приехал. Закидоны дядюшки, склонность к сутяжничеству и вздорный характер конкретно всех достали. Они даже коллективно решили пойти мне навстречу и дать уступки.

— А теперь прошу в столовую, — пригласила хозяйка, Елена Даниловна. — Нас ждёт скромный ужин.

Почему-то в её взгляде мне почудилась хитринка. Интересно, что там такое? Но долго гадать не пришлось — сюрприз ждал меня прямо в столовой.

Так вот куда делись дочери. Наряжались! Ёшки-матрёшки, представляю, что творилось у них в комнатах, пока я беседовал с родителями. А теперь они, все расфуфыренные, стреляли в меня глазками, будто расстрельная команда. Только самая маленькая, Ксения, уселась на диванчик в углу и недовольно хмурилась. Ну да, ей ещё рано играть в брачные игры, а других развлечений нет.

— Прошу к столу, — Елена Даниловна так старалась не улыбаться, что было заметно ещё больше.

Меня усадили напротив старшей дочери. Огненно-рыжая девица так смотрела, будто собиралась проделать во мне две дырки.