Дядя самых честных правил

Садясь в дрожки, я думал о двух вещах. Во-первых, надо найти любителя “зверушек” и надавать по шее. Чего это он на моей территории свой зоопарк выгуливает? А во-вторых, поспорил сам с собой, сможет ли Фрол снять кожу с крокодила. У деланных магов есть такая традиция — заводить себе книги для записи Печатей и Знаков. Каждый старается особенную обложку найти: из серебра, из костяных пластин, с драгоценными камнями. А я себе из крокодиловой кожи сделаю, ни у кого такой нет!

* * *

До усадьбы мы добрались почти к закату. Ничего себе денёк выдался, насыщенный. Обед, конечно, я пропустил, но ещё со студенчества осталась привычка есть два раза в день. Ничего, сейчас за ужином компенсирую.

У крыльца стояли чужие дрожки. Это кто вдруг приехал? Кто-то из соседей? Ко мне или к дяде? Разберёмся.

— Костенька!

Прямо на пороге ко мне подбежала Настасья Филипповна с красными от слёз глазами.

— Костенька! Василий Фёдорович совсем плох! Мучается, кричит, тебя зовёт.

— Иду, уже иду.

Быстрым шагом я направился в правое крыло усадьбы. В воздухе чувствовался запах ладана, лекарств и тлена. Ёшки-матрёшки, что с ним случилось?

— Не знала, какой ты дорогой поедешь, — ключница семенила рядом, — не стала посылать. За отцом Андреем отправила, приехал он, причастил, исповедь принял. А Василий Фёдорович мечется, тебя зовёт. Батюшку выгнал, меня тоже, сказал только Костю впустить.

У двери в комнаты дяди и правда стоял священник. Высокий орк, лет тридцати, с русой бородой и пронзительным взглядом. Настасья Филипповна, увидев его, махнула мне рукой:

— Иди, Костенька, иди, я тебя здесь подожду.

Священник шагнул ко мне навстречу.

— Константин Платонович, погодите.

Он подошёл почти вплотную и шёпотом попросил:

— Не ходите туда.

Из-за двери раздался крик, полный боли и муки, заставивший отца Андрея вздрогнуть. Он перекрестился и покачал головой:

— Не ходите, богом прошу.

— Почему?

— Если примете проклятый Талант — погубите душу свою.

Я даже закашлялся.

— Что?

— Неугодны некроманты Господу нашему. Примете Талант и даже в притвор храма войти не сможете.

— А дядя? — я указал на дверь, из-за которой послышался нечеловеческий стон, — пусть мучается? Вечно страдает?

— На всё воля Божья.

— Нет, батюшка. Немилосердно так поступить. Отплатить злом за добро? Не могу, уж извините.

Сделав шаг в сторону, я обогнул священника и вошёл к дяде, плотно закрыв за собой дверь.

Увидев старика, я чуть не выругался в голос от ужаса. Он больше походил на мертвеца, вставшего из могилы, чем на живого человека. Кожа на правой щеке свисала длинным лоскутом, открывая щербатую челюсть. Глаза превратились в серые бельма, губы ввалились, а от кистей рук остались только кости. На груди у него лежал подобрыш Мурзилка и неодобрительно смотрел на меня, будто укорял за опоздание.

— Костя! — Крик живого, никак не могущего умереть прозвучал будто из могилы. — Костя! Помоги! Забери Талант, молю! Не держит земля, живым гнию!

Стоило мне подойти к дяде, меня за ладонь ухватила костяная пятерня.

— Принимаешь дар Смерти?

— Принимаю.

— По доброй воле? Без принуждения?

— Моя воля.

Глаза старика вспыхнули ослепительным огнём. А из его груди вырвался ветер, сплетённый из эфира цвета самых тёмных чернил.

— Мяу-у-у-у! — заголосил Мурзилка, попавший под удар первым.

— А-а-а! — закричал я, когда чёрный поток ударил меня в лицо.

Под сердцем у меня появилась тяжесть и боль. Нестерпимая, будто воткнули под рёбра огромного ежа. Дыхание сбилось, а из ноздрей закапала кровь, марая простыню на дядиной постели.

— Свободен, — выдохнул бывший некромант, — наконец-то свободен.

Он откинулся на подушку и застыл. Теперь уже окончательно мёртвый. Я закрыл ему глаза, отступил и поклонился. Покойся с миром, дядя. Надеюсь, Смерть, которой ты верно служил, будет милосердна к тебе за последним порогом.

Глава 17 — Проклятый талант

В комнату ворвалась Настасья Филипповна. Подбежала к кровати, упала на колени и надрывно заголосила:

— Васенька! Васенька! Как же я без тебя? Как?!

Я не стал мешать её горю и вышел. Ужинать после всего произошедшего расхотелось совершенно, так что я вернулся к себе в комнату и рухнул на постель.

Талант, который мне полагалось обрести, не чувствовался. Только под сердцем колол “стальной ёж” да потоки свободного эфира дрожали вокруг меня.

Уже засыпая, я почувствовал, как на мне устраивается подобрыш Мурзилка. Котёнок долго топтался, переступая мягкими лапками, крутился и в конце концов устроился точно там, где болело под сердцем. Мяукнув, прижался ещё сильнее, отчего мне стало неожиданно легче.

— Ты что, дружок, тоже получил кусочек Таланта? — больше в шутку спросил я его.

Ведь не бывает, чтобы у животных появился магический Талант. Ведь правда, не бывает?

* * *

Следующие дни выпали у меня из памяти. Вроде знаю, что было, а припомнить не могу. Отец Андрей запретил везти тело дяди для отпевания в храм и совершил службу прямо в доме. На меня он смотрел с сочувствием, но с разговорами не подходил.