Дядя самых честных правил

— Без воздаяния. Но твоя версия мне тоже нравится.

Хозяйка последнего порога протянула руку и смахнула с моего плеча соринку. От её пальцев не веяло холодом, но там, где она меня коснулась, появилась изморозь.

— Нам уже пора идти?

— Зачем? — она искренне удивилась. — Тебе ещё рано на ту сторону.

— А… зачем тогда я здесь?

— Принимая на работу нового сотрудника, — Смерть усмехнулась, — я лично провожу финальное собеседование.

У меня запершило в горле. Ничего себе поворот!

— Так было всегда, Константин. Чтобы принять дар некроманта, новообращённый маг должен умереть. Странно, что дядя не объяснил тебе такую важную деталь.

— Как увижу его, обязательно попеняю на забывчивость.

— Молодец! — рассмеялась она. — Так и надо. Шути, Костя! Шути обязательно, даже в самой безвыходной ситуации. Рада, что я не ошиблась в тебе.

— Я бы хотел спросить. Разрешите?

— Попробуй, весёлый некромант.

— Если я принят на работу, объясните, в чём она заключается? Не просто же бегать и допрашивать трупы? Зачем я вам?

— А ты не только первый шутник, но и первый, кто спросил. Обычно приходится долго намекать и напоминать, зачем вы нужны. — Смерть подступила ближе, так что я почувствовал её дыхание, тёплое, пахнущее молоком и корицей. — Верни заблудившихся. Тех, кто завис между смертью и жизнью, заложных мертвецов.

— Я попробую.

— Всё остальное — не в счёт. Делай, что хочешь, мне всё равно. А за каждую возвращённую душу я отплачу сторицей.

— Постараюсь.

— Молодец, мальчик. А теперь, иди назад, у тебя есть дела.

Смерть сняла венок со своей головы и водрузила мне на макушку. От густого запаха сырой земли, пепла и цветов у меня закружилась голова. Да так резко, что я не удержался на ногах и упал навзничь, зажмурившись от неожиданности.

* * *

Я открыл глаза. Бастард Шереметева перешагнул меня и двинулся дальше.

— Иди сюда, зелень крепостная! — выкрикнул он. — Сейчас я покажу тебе, как поднимать руку на дворянина.

Странно, разве он не убил меня? Вот только чувствовал я себя отлично, будто хорошо выспался и полон сил. А ещё в груди теплился незнакомый огонь — родной и полный магии.

Послышался шум возни, хрип и опять голос бастарда:

— Дрянь оркская!

Бесшумно, словно призрак, я поднялся с пола и встал в полный рост. Внутри бурлила сила — страшная, дикая, гремящая, как горный поток.

— Трепыхаешься, дрянь? Ничего, сейчас я объясню тебе, как должна вести себя крепостная девка.

Я обернулся. В конце прихожей бастард сцепился с Танькой. Одной ладонью схватил её за горло, а другой лупил по лицу. В руках девушка держала “огнебой” с разорвавшимся стволом и пыталась им отбиваться. Но против мага с Талантом ничего сделать не могла. По её щекам текли слёзы, она хрипела, но раз за разом старалась ударить бастарда. Держись, девочка! Сейчас мы поквитаемся с ним.

Три широких шага, и я оказался за спиной Шереметева. Он заметил движение, хотел было развернуться, но оказалось слишком поздно.

Сила в груди, послушная невысказанным желаниям, рванула наружу, скрутила эфир в невидимое копьё и ударила бастарда. Насквозь, как булавка энтомолога накалывает беспечную бабочку. Пальцы, сжимавшие Танькино горло, разжались. Шереметев захлебнулся собственной кровью, булькнул и как подрубленный рухнул на пол.

— Танюшка, — я переступил мёртвого бастарда и подхватил орку, — тихо, маленькая.

Девушка отпустила сломанное ружьё, прижалась ко мне и разрыдалась.

— Тшшш.

Я гладил её по голове, а она обхватила меня руками и уткнулась в грудь.

— Всё хорошо, всё закончилось.

Она всхлипнула и кивнула.

Где-то рядом послышался стон. Я повернулся на звук и увидел Александру. Эфирный удар выломал дверь в соседнюю комнату, разбив в щепки. В куче этого мусора и лежала рыжая, сжимая в руке пистоль.

Таня тоже услышала её голос, отпустила меня и бросилась на помощь.

— Живая, — кивнула мне орка, — только без памяти.

— Помоги ей. Из дома не выходите.

Я оставил их приходить в себя и двинулся к выходу. Где-то там бегали оставшиеся опричники, а мне очень хотелось закончить это сражение побыстрее. Не каждый день, знаете ли, приходится умереть и воскреснуть. Страшно утомительное занятие!

* * *

Бегать за недобитками не пришлось. Тришка и Прошка, засевшие в лесу, не дали им сбежать, и последние опричники укрылись в кузнице, откуда истерично бросались огненными всполохами во все стороны. Ну и что прикажете с ними делать?

Из дома следом за мной выбрался Бобров. Помятый, с синяком под глазом и оторванным рукавом.

— Ты даёшь, Костя! — в его голосе слышалось восхищение. — Никогда бы не поверил. Такую толпу опричников положить! Кому рассказать — ни в жизнь не поверят.

Я взял его за локоть и поволок в сторону — от кузницы в нас полетел очередной всполох.

— Пётр, а как власти на такие побоища смотрят?

Бобров тут же поскучнел.

— Плохо смотрят. Сразу присылают Надворного Судью, чтобы следствие учинил. Тем, кто первый начал, — штрафы накладывают, а если жертвы были, до каторги могут довести. Но редко, только когда совсем беззаконие.

Как я угадал! Правильно, пусть учиняют, я должен выйти из этой свары чистым перед законом, а вот Шереметевых надо замазать и притопить.