Дядя самых честных правил 4

Главное моё желание, чтобы всякие Шуваловы, Голицыны и прочие могучие дядьки обходили меня стороной, не тянули в свои хитрые комбинации и интриги. Для этого есть только один способ — самому набрать вес, не меньший, чем у них. И способов для этого не так уж и много.

От армейской карьеры я отказался. Война закончилась, а тянуть лямку по гарнизонам я не желаю. Думаю, по старой доброй традиции чуть позже будем воевать с Турцией. Но, честно говоря, это ещё хуже. Пусть там юг, тепло и фрукты, но и дикие окраины, страшный медвежий угол, где нет ничего интересного.

К тому же в армии есть ещё одна трудность. Я не смогу там внедрить ничего нового. Тот же мой боевой треножник армейские офицеры приняли в штыки. А бегать до старости заряжать пушки — не по мне.

В качестве альтернативы я мог бы выбрать карьеру в Тайной канцелярии. Стоило только попросить Шувалова, намекнуть, что смогу делать то же, что и дядя, как высокий чин был бы обеспечен. Но поступить так, значит, навсегда стать пугалом в дворянской среде. Боятся служащих Тайной канцелярии, очень боятся. Лишний раз в гости не позовут, чтобы не рисковать положением за неосторожно сказанное слово. Да и допрашивать мертвяков мне неинтересно.

В результате остаётся последний способ: наращивать финансовое и промышленное влияние. Создать массовое производство лошадей и другого транспорта. Заодно подумать над военными, только не для армии, а для опричников других родов. Там на оружие смотрят с точки зрения полезности, а не «честного боя». А рынок для таких новинок здесь огромнейший.

Торговать, конечно, придётся через вторые руки. Считается, что это низкое занятие, недостойное дворянина. Но к именитым купцам идти не следует — эти жулики обуют, только в путь. Буду выращивать своих «придворных» торговцев. Возьму того же хитрюгу-коробейника из Меленок, поставлю ему Знак, чтобы даже не думал обманывать, и пусть занимается.

Да, кстати, надо не забыть и про своих опричников. Нанимать огромную толпу я не буду, а вот всякими маготехническими приспособлениями надо их усилить. Где-то у меня даже были наброски, что можно сделать.

Меня чуть не подбросило на сиденье от стукнувшей в голову мысли. Связь! Вот бы придумать им переговорное магомеханическое устройство. Помню ведь, как во время операции на хрустальном заводе было сложно координироваться.

Я хлопнул себя по лбу. Дурак! Связь нужна не только моей боевой бригаде, но и в принципе. Ты искал, как приобрести вес? Сделай телеграф! Только никакого электричества, никаких проводов, радио и прочей физики — нет сейчас базы, чтобы всё это сделать. А вот передача сигнала через эфир вполне возможна. Да, наверняка. Обычные деланные маги в этом направлении даже не думают, и можно застолбить за собой ноу-хау. Точно!

В блокнот, на страничку важных дел, я и записал опыты по эфирной связи. Сразу после железной дороги, парового котла и военного щита на основе Знаков в хрустале.

От всех этих размышлений у меня в голове получился настоящий бардак. Изо всех щелей лезли идеи, идейки и проекты. Мне срочно требовалось переключиться и проветриться, чтобы мысли улеглись, обдумались в фоне и всплыли самые разумные.

Я решительно дёрнул за сигнальный шнурок, тянущийся к вознице, и дормез остановился. Выйдя наружу, я велел Ваське перелезть на крышу, что он и сделал с превеликим удовольствием. Денщик улёгся на один из сундуков, завернулся в рогожу и мгновенно заснул. А я занял его место на козлах рядом с Кижом. Мертвец ничего не сказал про такую рокировку, но и вожжи мне отдавать не стал. Между нами уселся Мурзилка, зажмурился от ветра и солнца и принялся урчать. Так мы и поехали дальше, наслаждаясь приближением дома.

За репутацию, мол, езжу вместо кучера, я не беспокоился. Двигались мы короткой дорогой, мимо Гусь-Мальцевского, а здесь дворяне почти не ездят и никто меня не узнает.

* * *

Уже под вечер мы проехали сельцо Золотково и выбрались на перекрёсток. Отсюда до Злобино оставалось всего вёрст сорок или чуть меньше. Часа три по разбитой дороге, и я дома! Мимо Добрятина, поворот — и выйдем на финишную прямую. Пусть придётся ехать в темноте, но я собирался ночевать дома.

Поворот тяжёлому дормезу дался нелегко. Он и так здоровенный и с трудом ворочается в узких местах, да ещё и огромная лужа расплескалась на весь перекрёсток.

— Н-но!

Киж хлестнул вожжами, подгоняя лошадей.

— Давай, родимые, давай!

Кони, с трудом вытаскивая копыта из грязи, изо всех магических сил тянули дормез.

— Н-но! Поднажми!

Экипаж тряхнуло и чувствительно наклонило, так что мне пришлось крепко держаться, чтобы не вылететь с козел.

— Н-но!

Крикам Кижа вторил громогласный храп Васьки. Ему ухабы и тряска были нипочём, словно его прибило к сундуку вместе с рогожей.

— Погоди, — я рукой остановил Кижа, — едет вон кто-то, пропустим. А то ненароком заденем и перевернём беднягу.

Нас догнали лёгкие дрожки. Не заезжая в лужу, они обогнули нас по обочине и чуть-чуть притормозили, чтобы поблагодарить. Но стоило вознице разглядеть моё лицо, как он изо всех сил натянул вожжи.

— Константин Платонович! Неужели вы⁈