Дядя самых честных правил 4

Моя помощь не потребовалась. Киж выгнал мага на открытое пространство, и тот тут же получил в грудь заряд из «огнебоя». Таня своё дело знала чётко и отработала на пять с плюсом.

* * *

«Ловчая сеть» не нашла больше ни единого врага. Я отправил Кижа проверить Ваську, а сам пошёл к щиту, накрывавшему особняк. За него «ловчая сеть» проникнуть не могла, окна пялились в пространство темнотой, и не было видно ни единого движения. Они там живые вообще?

Пару минут я кричал, что опасности больше нет, но никто не отозвался. Никогда не видел такого мощного щита! Даже не подозревал, что можно сделать его таким плотным, будто каменная стена, и обжигающим даже при лёгком прикосновении. Сильна Марья Алексевна, ничего не скажешь. Но мне как прикажете достучаться на ту сторону?

Я топтался перед щитом, не зная, что предпринять. Не припомню, чтобы в литературе упоминалась подобная возможность, кроме как сломать чужой щит. Но его я буду долбить до морковкина заговенья, если вообще смогу повредить такой эфирный конструкт.

Анубис долго наблюдал за моими размышлениями, но в конце концов не выдержал. Обвил руку протуберанцем силы и толкнул вперёд. Моя ладонь впечаталась в щит, и я зашипел от боли — преграда обожгла кожу, будто я схватился за раскалённую сковороду. Но идею Таланта я понял: отрешился от боли, закрыл глаза и позвал.

И тут же почувствовал с той стороны слабый отклик. Марья Алексевна! Это я, Костя. Снимите щит, нет уже никакой опасности.

В ответ я будто услышал вздох облегчения. Щит задрожал, пошёл волнами и с хлопком растаял. В лицо дунул эфирный ветер и тут же пропал. Есть! Получилось. Путь был свободен, и я кинулся к дому.

* * *

На входе меня встретил орк-опричник Куприян. Голова перевязана тряпицей, кожа бледно-зелёная, рука сжимает огнебой.

— Константин Платонович! — он коротко поклонился. — Очень рад, что вы целы, уж и не чаяли вас увидеть.

— Докладывай обстановку. Все живы?

Куприян кивнул:

— Живы. Только раненых пятеро. И Марья Алексевна очень плоха, боюсь до вечера не протянет.

— Где она?

Орк провёл меня через гостиную, где устроили лазарет. На диванах и матрасах на полу лежали мои опричники, большинство спали или лежали в забытьи. Только Светлячок, ухаживающая за ранеными, была на ногах и устало улыбнулась мне.

Задерживаться там я не стал и на ходу спросил:

— Лекарь среди вас есть?

Куприян покачал головой.

— Нет, Константин Платонович. Сами кой-чего знаем, перевязать можем, но лечить не умеем.

— Пошли кого-нибудь из слуг в Муром за доктором. Пусть возьмёт экипаж и немедленно везёт его сюда.

Я вошёл в комнату к Марье Алексевне, и в лицо ударил тяжёлый болезненный дух. Спёртый и влажный воздух пах лекарствами. Возле постели княгини сидела осунувшаяся Настасья Филипповна и держала её за руку. Рядом стояла Диего и кто-то из орок-служанок.

— Костенька! — Марья Алексевна слабо улыбнулась. — Уж и не думала тебя увидеть. Теперь и помирать не страшно. Живой…

— Вот ещё, — я шагнул к ней, наклонился и поцеловал руку, — никто здесь помирать не будет. Немедленно открывайте окна, нужно проветрить комнату.

Настасья Филипповна кинулась отдёргивать шторы и распахивать створки, а я занял её место подле княгини. Дело было плохо — я чувствовал, как в её песочных часах жизни сыплется вниз последняя горсть песка.

— Поздно, Костенька. Закончилось моё время.

— Все выйдите, — скомандовал я.

— Констан, — попыталась возразить Диего, — не нужно напрасных…

— Все вон! Немедленно!

Глава 27 Песок, предатель и минута

— Хорошо, что напоследок тебя увидела.

Княгиня вымученно улыбнулась.

— Никаких «напоследок». Вы нам нужны, Марья Алексевна.

— Костенька, перенапряглась я щит держать. Нет больше сил никаких.

Она с трудом подняла руку и провела ладонью по моей щеке.

— Живой, выкрутился. Не сомневалась я в тебе, мальчик. Отдала должок, теперь и уходить можно.

— Марья Алексевна, немедленно перестаньте! Никто никуда уходить не будет.

Я взял её сухую руку, сжал в своих ладонях и закрыл глаза. Посмотрим, как же это делается.

* * *

Верхняя чаша песочных часов княгини практически опустела. Ещё чуть-чуть, и последние песчинки упадут вниз. Но у меня есть против этого средство!

Потянувшись, я зачерпнул из своих запасов полные горсти. Песок оказался горячий и свежий — награда за магов Еропкиных. Была в этом сермяжная правда: их жизни становилось вирой за причинённое зло.

Песок неожиданно оказался тяжёлым, и мне пришлось напрячь все силы, чтобы перенести две горсти до цели. С шуршанием чёрные песчинки посыпались в часы княгини, а над головой зазвучал хорал. Ангельские голоса выводили слова, которые я не мог ни разобрать, ни понять. Хотелось остановиться, закрыть глаза и вслушаться в пение, но задерживаться сейчас было никак нельзя! Я зачерпнул снова, высыпал и снова зачерпнул. Раз, другой, третий…