Дядя самых честных правил 4

Увы, секунды счастья длились недолго. В дверь постучали, Таня сразу же отстранилась и выставила между нами кофейник. Но глаза у орки горели, как у хищной кошки перед броском.

— Доброе утро, Константин Платонович.

Киж вошёл в комнату с печальным лицом и коротко поклонился.

— Прошу прощения за столь ранний визит. Только что вернулся и хотел сразу же доложиться.

Таня, пряча счастливую улыбку, выскользнула из комнаты, а я отпил глоток кофия и кивнул Кижу:

— Рассказывай, что у тебя.

— Виноват, Константин Платонович, не справился. Не смог добраться до Троекурова.

Он потупился и тяжело вздохнул.

— Охрана? Тебя заметили?

Киж качнул головой.

— Нет, Константин Платонович. Я даже в спальню к нему пробрался. Только на Троекурова какое-то особенное заклятье наложено, против мёртвых. Я к нему не то что прикоснуться не смог, а даже подойти ближе, чем на два шага, не сумел. Виноват, не оправдал вашего доверия.

— Не городи ерунды.

Я поморщился от его показательного самоуничижения и задумался. Заклятье, значит? Интересное кино. Троекуров специально готовился к столкновению со мной или это предосторожность ещё со времён, когда был жив дядя? Скорее второе, хотя сейчас это не имеет значения. Раз тихий вариант с Кижом не получился, придётся искать другие методы воздействия.

Как по мне, лучше было бы решить проблему силовым методом. Вот только людей у меня для этого практически нет. Опричники ранены, рисковать Таней и Александрой я не собираюсь, а вдвоём с Кижом мы много не навоюем. Просто не сможем разорваться между всеми направлениями сразу.

— Ты видел у него в усадьбе что-то интересное? Что там происходит вообще?

— Кхм… — Киж смутился. — Простите, Константин Платонович, но вы не просили этого. Я работал против хозяина, какое мне дело до самой усадьбы и крепостных.

Да уж, рано я сказал, что Киж начал оживать. Мертвец, как и раньше, в случае прямых приказов, выполнял их буквально, не проявляя излишней инициативы. Будто автомат или механическая кукла. Хочешь, чтобы он дополнительно осмотрелся? Добавь этот пункт в «техническое задание»!

— Ладно, придумаю, что с ним делать. А ты займись охраной усадьбы, пока опричники временно нетрудоспособны.

Киж щёлкнул каблуками и пошёл к двери чуть ли не строевым шагом. Такие задания он любил, лично осуществляя дозор вокруг усадьбы. Пусть себе развлекается, всё лучше, чем он будет героически уничтожать запасы крепких напитков.

* * *

Лежать мне надоело ещё вчера, и я вознамерился «прогуляться» по дому. Но тут же появилась Настасья Филипповна и попыталась уложить меня обратно.

— Костя, нельзя тебе ногу тревожить. Полежи хоть до следующей недели, дождись, пока заживёт, а там и расхаживай. Нет-нет-нет, никаких хождений тебе нельзя, и даже не думай.

— Настасья Филипповна, перестаньте. Я сам решу, когда мне ходить.

— Охохонюшки, Костенька, ну куда тебя несёт? Такая рана, а ты разгуливать собрался. Давай я тебе почитаю. На французском, хочешь? Такие замечательные романы в библиотеке есть, я каждый раз плачу над чтением. До чего хорошо пишут!

Видя, что уговоры на меня не действуют, ключница вздохнула и смирилась с неизбежным.

— Ну, хоть палочку возьми, чтобы ногу поберечь.

«Палочкой» оказалась щёгольская трость из красного дерева с набалдашником в виде черепа из слоновой кости. Судя по всему, вещица была дядиной, специально подобранной под образ страшного некроманта. Впрочем, ходить с ней было гораздо удобнее.

Первым делом я отправился навестить Марью Алексевну. Княгиня ещё не вставала, но уже не выглядела умирающей. Была свежа, бодра и, как мне показалось, слегка помолодела.

— Ах, Костенька, — она протянула мне руку для поцелуя, — как я рада тебя видеть. Так чудесно, что ты снова дома. В твоём отсутствии было что-то крайне несообразное.

Она принялась расспрашивать о моих «приключениях», больше интересуясь Петербургом, а не военными делами. Чувствовалось, что княгиня скучает по придворной жизни, и рассказы об императрице и интригах, в которые меня втягивали, бальзамом льются на её сердце.

— С Фридрихом ты правильно сделал, — одобрила княгиня, — а что Елизавета ругалась, так не обращай внимания. Она с молодости убийств не любит, насмотрелась, что Анна Иоанновна творила. Только омлет, не разбив яиц, не сделаешь.

Похлопав меня по руке, она хитро улыбнулась.

— А ты войну закончил, кому положено — запомнят такое дело. Глядишь, и до генерала в чинах дорастёшь.

— Честно говоря, не хотелось бы, — глядя, как удивлённо поднимаются её брови, я пояснил: — Служба меня тяготит, Марья Алексевна. Начальник на начальнике и начальником погоняет. Я уж лучше сам по себе буду. Займусь заводами, мануфактурами и всяким таким.

Княгиня задумалась на несколько мгновений.

— Может, ты и прав. Вон, Василий Фёдорович высоко летал, одну половину двора в страхе держал, другую закадычными друзьями числил. Только не спасло это от ссылки, чуть лоб не расшиб, когда падал.

Пожевав губами, княгиня усмехнулась.

— Я тебе потом скажу, напишешь кой-кому письма в столицу. Заручишься поддержкой на всякий случай, да и привилегии тебе понадобятся для мануфактур.