Дядя самых честных правил 5

— Руками не трогай, — предупредил меня монах со смешком, — через кожу впитается, опять начнёшь по лесу бегать. Сполосни хорошенько и песком потри.

Кивнув, я пошёл к ручью. Но прежде чем смыть корку, отколупал кусочек, с осторожностью завернул в платок и спрятал в карман. Потом разберусь, что там за дрянь была намешана. Кто знает, где пригодится такой состав?

Остаток вечера мы провели молча. Лукиан не горел желанием общаться, на вопросы отвечал односложно и, только укладываясь спать, вдруг заявил:

— Ритуал не запоминай. Под каждого ученика надо свой придумывать, чтобы его из колеи выбить и мозги расшатать.

— А…

— Сам поймёшь, — махнул он рукой, — до дела дойдёт и разберёшься. Хозяйка будет за твоим плечом стоять, она и подскажет.

— Думаете, я начну брать учеников-некромантов? — я саркастически улыбнулся.

— А куда ты денешься, — в ответ осклабился Лукиан, — у меня уговор с Хозяйкой — ты мой последний ученик. Надоело мне с желторотиками возиться, хуже горькой редьки. Вот тебе науку передам, и следующего некроманта уже ты будешь учить.

Он расхохотался и принялся укладываться спать. Да уж, порадовал, ничего не скажешь. А меня спрашивать никто не собирался, хочу ли я учить?

***

Моё возвращение наделало немало шуму в усадьбе. Вернее сказать, наделала одна лысая голова. Было много охов, ахов и причитаний.

— Костенька, да как так-то?! — Настасья Филипповна, каждый раз, когда видела меня, начинала сокрушённо качать головой. — Такой молодой, а голова бритая. Ох, горюшко-то какое!

Никаких слов, что шевелюра отрастёт заново, она не слышала и продолжала печалиться. Марья Алексевна же посчитала такой вид крайне неуместным.

— Парик, Костя, надень парик и прекрати смущать меня и девушек неприличной картиной. Если уж умудрился обзавестись лысиной, будь добр прикрыть её подобающим образом.

Не знаю, что такого неприличного она разглядела на моей голове, но таскать парик-пылесборник с завитыми локонами я точно не собирался.

Впрочем, через пару дней Марье Алексевне стало не до моего внешнего вида. Она, наконец-то, вживила Вахваховой на позвоночник две маленькие пластинки со связкой Знаков, и пришло время ставить княжну на ноги.

***

— Если бы папА увидел меня в таком виде, он застрелил бы вас на месте, Константин Платонович.

Вахвахова лежала на кровати в батистовой рубашке и специально сшитых для этого случая штанах. Но сейчас меня совершенно не интересовали округлости под тонкой тканью — следовало “одеть” княжну в экзоскелет, подогнать по фигуре и подстроить схему Знаков.

— Мало того, что вы видите меня почти обнажённой, так ещё и нарядили в мужскую одежду.

Девушка дёрнула щекой, когда я защёлкнул специальные замочки, заключая её торс в металлический корсет.

— Без сомнения он бы вас застрелил, даже не вызывая на дуэль. А мой папА, чтобы вы знали, стреляет лучше всех в армии.

Я затянул широкий пояс, не обращая внимания на её слова. Было видно, что княжна ужасно боится и пытается болтовнёй унять страх. Причём боится она не механизма, в который я заковывал её тело, а неудачи. Вдруг надежда не сбудется, и она не сможет ходить после стольких мучений?

— Милочка моя, — Марья Алексевна, ассистирующая мне, склонилась над Вахваховой, — боюсь вас огорчить, но Константин Платонович великолепный стрелок. И замечу, никогда не проигрывал ни одной дуэли.

— Тогда, — княжна нервно сжала пальцы, — тогда папА заставил бы его жениться на мне, как честного человека. Скажите, Константин Платонович, вы честный человек?

— Сейчас, сударыня, я не человек, — не отводя взгляд от управляющих пластин на поясе, ответил я, — а ваш врач. А врачу, да будет вам известно, не обязательно жениться на каждой девице, которую он вылечил. Тем более скоро вы встанете, и сами сможете предъявить мне все претензии.

Княжна нервно хихикнула.

— Нет уж, увольте, Константин Платонович. Ежели я бы захотела вас женить на себе, меня бы попытались убить ваши ученицы. Уж они точно не собираются вас отдавать кому-то постороннему. Лучше пусть папА займётся нашей свадьбой — он генерал, ему всё нипочём.

Её уже откровенно трясло от напряжения, а взгляд затравленно метался по комнате как заяц. Нет, так не пойдёт — сейчас у неё нервная система пойдёт в разнос, и тонкое сопряжение с механизмом развалится не начавшись. Я взглядом указал Марье Алексевне на княжну.

— Смотри сюда, милочка, — щёлкнув пальцами, княгиня привлекла внимание девушки, — следи за моей рукой и считай до ста.

— Один, два, три, четыре… Ай! Что вы делаете?! Не надо меня щипать!

— Проверяю чувствительность, — княгиня ухмыльнулась, — не прекращай считать. Кстати, ты перестала нюхать табак по утрам?

— По утрам? Да я вообще его терпеть не могу!

— Отвечай да или нет. Перестала?

Я только улыбнулся: Вахвахова успокоилась, переключившись на возмущённое пыхтение. Так-то лучше — хрустальный кубик на поясе засветился зеленоватым светом, подтверждая соединение с имплантом в позвоночнике. Даже не знаю, чтобы я делал без волшебных рук Марьи Алексевны. Боюсь, моих умений не хватило бы, чтобы схема считывала нервные сигналы без вживлённых “маговодов”.