Дядя самых честных правил 7

— Последнее… — На лице бывшего канцлера промелькнуло злое выражение. — Сожги Летний дворец.

От такого предложения запершило в горле.

— Простите, Алексей Петрович, но зачем?

— За надом, Константин Платонович. Там в тайниках много интересных бумаг спрятано, а я не люблю, когда такие документы неожиданно находят. Сожги его так, чтобы даже головешек не осталось, подчистую.

— Эк вы радикально. Не проще…

— Не проще, — перебил Бестужев, — знаю, что делаю. Ну что, берёшься?

— А что взамен, Алексей Петрович? Давайте сразу зафиксируем.

— Мои люди будут тебе помогать. Подскажут, направят и предупредят.

— Это ваш вклад в общее дело, а не благодарность мне.

— Хранителем тебя сделаю, рецепт капель подарю, — он встретился со мной взглядом и буркнул. — И триста тысяч рублей серебром дам, если дворец спалишь.

Я откинулся в кресле и оперся подбородком на сложенные руки.

— Скрепим договор клятвой на Таланте.

Бестужев почти час упирался, чуть ли не крича, что он всегда держит слово. Но я пошёл на принцип — только клятва и никаких пустых обещаний. Бестужев дважды порывался уйти, но каждый раз возвращался. В конце концов он согласился, и два Таланта зафиксировали магический договор.

— Подскажите, Алексей Петрович, — прежде чем попрощаться, я задал ему вопрос, — кто такие Сергей Васильевич и Матвей Алексеевич Гагарины?

— Князья, — хмыкнул Бестужев, — из знатного, но оттёртого от власти рода. Дед Матвея, кстати, тоже Матвей, был сподвижником Петра, но захотел отделить Сибирь и стать там королём. И ведь почти смог, шельмец, — создал личную армию из опричников, пушки стал лить в Тобольске, нанял шведов в качестве офицеров и начал перекрывать дороги в Сибирь.

Бестужев широко ухмыльнулся.

— Пётр повесил его под окнами Юстиц-коллегии в присутствии всего его рода. А после заставил их остаться на поминальный обед с весёлой музыкой. Труп висел больше полугода, обмотанный цепями. Так что Гагарины очень «любят» потомков Петра, до дрожи в коленях. А зачем ты спрашиваешь?

— Да так, Алексей Петрович, услышал мельком, решил уточнить, на чьей они стороне.

— Не на нашей, — хмуро буркнул Бестужев. — Они бы Петербург спалили, если бы могли, вместе с Петром, Катькой и Павлом.

— Ясно, буду иметь в виду.

Уже прощаясь, Бестужев достал свою бутылочку с каплями и сунул мне в ладонь.

— На-ка, пригодится. Больше трёх в день не пей, а то дурно станет.

— Благодарю, Алексей Петрович.

— Езжай уже, — он широко перекрестил меня, — с богом.

* * *

На обратном пути в Петербург я получил сообщение от Тани: Екатерина со всеми своими фрейлинами выехала в Петергоф. Готовить празднование именин императора. Ну, что же, это даже к лучшему — Петра пока не будет в Петербурге, и, значит, можно активнее вести пропаганду в гвардии. К тому же Орлов теперь не станет через день шляться во дворец, и его вместе с братом я усажу за планирование переворота.

По приезде я сразу отправился к Орлову, и тот ошарашил меня с порога.

— Костя, она хочет отказаться!

— Кто?

— Катя! Когда я в последний раз с ней виделся, она колебалась и говорила, что не хочет брать грех на душу.

— Да ёшки-матрёшки! А ты что?

— Ну, я уговаривал как мог. Говорю, он тебя арестует или в монастырь отправит. А она в слёзы — давай, Гриша, уедем, и всё. Столько людей может погибнуть, ты, говорит, тоже будешь под пулями ходить. Не хочу, говорит, тебя потерять. Упрашивала меня взять деньги и увести её куда-нибудь в германские княжества. Оттуда её никто не выдаст, и мы поженимся.

— Ты её переубедил?

— Она сказала, что будет думать. Договорились, что решит после именин Петра.

— Есть выпить? Налей мне.

Пока Орлов гремел бутылками в буфете, я ходил из угла в угол и соображал. Нет, так дело не пойдёт — отказ Екатерины порушит все планы и договорённости. Придётся объединяться с Паниным и возводить на трон Павла, но за ним может не пойти часть гвардии. Нужно срочно форсировать события и начинать действовать немедленно.

— Держи.

Орлов подал мне стакан. Я понюхал и решил не пробовать эту дрянь.

— Гриша, скажи, кто из твоей компании, посвящённой в дело, наименее полезен? У кого авторитет в гвардии меньше всего?

— Э-э-э-э… — Орлов поморщился. — Наверное, Петя Пассек. Он, конечно, смел, отважен, даже хотел сам убить императора. Но солдаты в полку его не любят. А что такое?

Я только улыбнулся и хлопнул Орлова по плечу.

— Потом, всё потом, Гриша. А сейчас нужно срочно спасать наше безнадёжное дело.

Глава 17 Оборотень

На следующий день я встретился с Васькой в том же самом «Трактире купца Пятницкого». За время, проведённое в Петербурге, мой камердинер успел пообтесаться. В глазах появилась уверенность, а манера держаться стала под стать столичному разночинцу. Эдак он потом и не захочет возвращаться в Злобино и продолжать мне служить. Впрочем, насильно держать я его не буду, наоборот, порадуюсь, если он вырастет во что-то большее.

— Щи закажите, — шепнул Васька, ждавший меня за столом, — здесь они чудо как хороши. Почти такие же, как у Настасьи Филипповны.

— Можно и щей, — я кивнул и жестом подозвал полового. — Рассказывай, как у тебя дела.