Дядя самых честных правил 8

Две половинки твари упали с высоты на пол. А затем на них полетела штукатурка, деревянные балки и какой-то мусор. В расширяющийся провал начала валиться тяжёлая деревянная мебель, опутанные паутиной шкафы, стулья без ножек и всяческий другой хлам. Кажется, над нами оказался чердак, и теперь из него сыпалось старьё. За какую-то минуту коридор оказался перегорожен завалом, за которым в бессильной злобе выли псоголовые

— Константин Платонович, — послышался голос девицы Еропкиной, — там есть другая лестница, для слуг.

Мой тёзка кивнул и указал в обратную сторону, откуда мы недавно пришли.

— Показывай дорогу, — я смотал Скудельницу, чтобы не мешала при ходьбе, — надо скорее выбраться из дома.

* * *

Чтобы попасть на «чёрную» лестницу, пришлось пройти через всё левое крыло особняка. По пути наша компания постепенно увеличивалась: мы подобрали растерянного старичка, женщину в одной ночной рубашке, но с пистолетом в руке и двух детей лет пяти, мальчика и девочку. Бедняг, разбуженных шумом и не понимающих, что происходит, приходилось успокаивать и настойчиво просить идти с нами. Не оставлять же этих Еропкиных на растерзание другим Еропкиным, одержимых псами Гекаты!

— Я здесь, Константин Платонович!

Из бокового коридорчика вынырнул Киж. Растрёпанный, в камзоле с оторванным рукавом и палашом в руке. Его Еропкины поселили во флигеле, стоящем чуть в отдалении от особняка, и ему потребовалось время, чтобы прийти мне на помощь.

— На меня напали, — Киж дёрнул глазом. — Сидели, играли в карты, а они как кинутся! Натурально в горло хотели вцепиться, представляете? И было бы из-за чего, всего-то два рубля у них успел выиграть.

— Это одержимые, Дмитрий Иванович.

— То-то я смотрю, клинок их плохо берёт. Будто в деревянной колоде вязнет. Пришлось руками их, — Киж изобразил, словно выкручивает тряпку, — из-за этого и задержался.

— Иди последним, присмотри, чтобы никто не отстал.

Через десять минут Костя Еропкин указал на неприметную дверь.

— Вон там, Константин Платонович. Разрешите, я первый пойду?

— Помоги лучше, — я кивнул на старичка, едва стоящего на ногах, — сам может не дойти.

Я распахнул дверь и шагнул на узкую скрипящую лестницу. Но едва спустился на десяток ступеней, как впереди послышался шорох, а следом появился псоголовый.

Размахнуться Скудельницей было совершенно невозможно, бить серьёзной магией — гарантированно обрушить старую лестницу, а пистолета под рукой, увы, не нашлось. Зато имелся ещё один козырь, который я пока не выкладывал на стол.

— По моему хотению, по моему велению…

Из темноты со всех сторон на тварь прыгнули мёртвые руки. Она задёргалась, попыталась рвануть вниз по ступенькам, но Божедомский вертеп оказался сильнее. Когда псоголового прижали к стене и подняли над полом, чтобы сапоги не касались земли, рычание перешло в жалобный скулёж. В следующий момент он завыл, почувствовав, что его руки и ноги тянут в разные стороны.

— Вперёд! Быстро!

Я махнул рукой и двинулся вниз по лестнице. Больше никаких препятствий нам не встретилось. Мы прошли через людскую, затем кухню и вышли на задний двор усадьбы. В утренних сумерках пахло дождём, на земле расплескались мелкие лужицы, а где-то в отдалении начинали орать петухи.

— Конюшни, Константин Платонович! — Костя Еропкин догнал меня и указал на строение за кустами сирени. — Можем взять дормез и уехать…

Он сбился и поморщился, сообразив, что предложил бежать из родовой усадьбы, оставив её во власти одержимых.

— Всё правильно, тёзка. Сначала эвакуируем в безопасное место, — я кивнул на детей и женщину, — а затем подумаем, что делать.

Мы не успели дойти до конюшни. В светлеющее небо взлетел многоголосый вой, и из усадьбы высыпал десяток тварей. Они всё меньше и меньше напоминали людей, всё больше становясь похожими на зверей. Горящие глаза, вытянутые пасти, вздыбленные загривки. Некоторые и вовсе двигались на четырёх конечностях, как животные.

— Тёзка, увози своих родных.

— Константин Платонович, вы…

— Быстро!

Рядом со мной появился Киж, с прищуром оглядывающий противников.

— Предлагаю поделить их пополам. Пять мне, пять вам.

— Стой, где стоишь, Дмитрий Иванович. Сейчас не твой выход.

Псы Гекаты развернулись широкой цепью и двинулись к нам. Они никуда не торопились, видя перед собой ту самую дичь, за которой и были посланы. Что же, придётся их огорчить — сегодня охотиться будут вовсе не они.

Анубис, давно ждавший разрешения, глумливо ухнул и взялся за любимое колдовство. Лужи на земле забурлили, распадаясь на крупные капли. Только не круглые шарики, а плоские диски, размером с ноготь большого пальца. Будто рой диковинных полупрозрачных насекомых, они поднялись в воздух. Собрались в гудящую тучку и зависли между мной и псами Гекаты.

Твари остановились и замерли, непонимающе наблюдая за непонятным явлением. Водили носами, всматривались и рычали.

Самый здоровый из псоголовых осторожно двинулся вперёд, скалясь и угрожающе рыча. Рой качнулся прочь от твари, загудел, а в следующее мгновение ринулся на него.