Дядя самых честных правил. Книга 1

– Ставь за ручьём. И не слышно будет, там берёзки растут, и пешком дойти можно.

– За ручьём? А это где?

– Да вон же, – она указала рукой, – видишь? Левее сосны.

Ага, теперь вижу. Честно говоря, мне показалось, что это маленькая речушка. Достаточно глубокая и полноводная.

– Интересно, а ручей там запрудить не получится?

– Получится, – орка кивнула. – Василий Фёдорович думал одно время, хотел себе там угодье для рыбалки сделать. Ох, и мастак он с удочкой посидеть! Да и ты, Костя, видать, в него.

– Нет, – я улыбнулся, – рыбачить не люблю.

– А для чего тогда?

– Водяное колесо хочу поставить.

– Мельницу, что ли, собрался делать?

– Для мастерской.

Ключница неожиданно заинтересовалась – за какой это надобностью колесо? Пришлось объяснить ей на пальцах: меха кузнечные качать, станки, если получится, наладить, вентиляцию в мастерской. Последнее я подглядел в лаборатории сорбоннского алхимика: большая труба под потолком, и там лопасти вращаются. Алхимикам без такой штуки плохо, у них реактивы ядовитые, того и гляди, потравишься. Но в механической мастерской такая шутка тоже пригодится.

– Ты смотри, чего только не придумают, – ключница покачала головой, – ишь, как!

Теперь уже она подлила мне чай и пододвинула вазочку с вареньем.

– Из ревеня, по бабушкиному рецепту варила, на меду.

Я попробовал и оценил. Вкус – специфический!

На балкон вплыла орка, та самая, из деревни. Обожгла меня горячим взглядом, поставила на стол блюдо с пирожками и так же молча удалилась.

– Настасья Филипповна, – я сделал голос чуть тише и наклонился в сторону ключницы, – а вы эту девушку ведь не просто так в усадьбу взяли?

– Таньку?

Ага, она зовётся Татьяной, значит.

– Угадал, специально её взяла. Девка красивая, умная. Да и ты на неё так смотрел, слепой не заметит.

Я почувствовал, как у меня краснеют уши. А ключница рассмеялась.

– Шучу я, Костенька. Крестница это моя, считай, с самого младенчества её знаю.

Настасья Филипповна покачала головой.

– Мать у неё померла, и года ей не было. Отец вторую жену взял, там и другие дети пошли. Ясное дело, не сахар без родной матери жить. А когда ещё три сестры, то из приданого у неё только смазливое личико и есть.

Вздохнув и отхлебнув чаю, ключница продолжила:

– Её мельник посватать собирался. Да разве молодой девке старый боров нужен? Он уже третью жену пережил, бил их страшно. И Таньку бы пришиб, она на язык слишком бойкая. Вот я и забрала её, не будет никакой свадьбы.

На лице орки мелькнула хитрая усмешка.

– Пусть учится, глядишь, наберётся ума. А там и мне на замену будет, я ведь уже старая, лет десять, и всё.

Она со значением подмигнула мне. Ёшки-матрёшки, ну и социальные лифты в деревне! Ладно, пусть пока кофе подаёт, мне нравится, как она это делает, а там посмотрим.

* * *

Весь следующий день я посвятил будущей мастерской. Вместе с кузнецом мы осмотрели поле за ручьём, и оба согласились – ключница права. Лучшего места не найти. Мы прикинули, где что строить: плотину, дорогу сюда и мост. По тому брёвнышку, что сейчас перекинуто через ручей, только детям бегать. А нам придётся возить сюда немаленькие грузы.

– Не беспокойтесь, барин, – громко басил кузнец, – мост я сам налажу, пока кирпичи везут. Дело нехитрое, за пару недель управлюсь.

– Тогда начинай, не будем откладывать.

Заодно я присмотрел неплохой выход глины в соседнем овражке. Тоже в хозяйстве пригодится, хоть и позапрошлый век, сейчас из неё формы уже не делают. С другой стороны, я не в Париже, надо пользоваться всем, что есть.

В усадьбу я вернулся к ужину. Не успел поесть, как в столовую Дворецкий вкатил знакомое кресло на колёсиках.

– Ну что, племянничек. – Дядя, закутанный в бараний тулуп, выглядел не мумией, а просто мёрзнущим стариком. – Готов идти на погост? Не струсил?

Я отодвинул тарелку и поднялся.

– Не имею такой привычки. Готов.

– Молодец, хвалю. Тогда прямо сейчас и поедем.

Ехал в нашей компании один дядя, в своём кресле. Остальные – я, Дворецкий и подкидыш Мурза, шли пешком. Котёнку тоже стало интересно, куда это мы на ночь глядя, и он увязался следом.

На кладбище вела дорожка, выложенная белым кирпичом. Ровная, гладкая, именно такая, чтобы могло проехать кресло. Видать, дядя сюда часто наведывался. Осталось выяснить – зачем? Регулярно поднимает покойников для беседы? Если, конечно, правда, что он некромант. А я в этом сомневаюсь – ничего похожего ни в одной книге не видел!

При лунном свете маленький погост выглядел зловеще. Десятков пять покосившихся деревянных крестов, длинные прозрачные тени от них, деревья рядом будто шепчут от ветра.

– Вон там, – дядя указал рукой, – старые хозяева усадьбы лежат. Сын их мне и продал её, как они померли. Через три года вернулся, как всё растратил. На коленях ползал: отдай наследство, родители здесь лежат. Тоже мне, блудный сын.

Спрашивать, что случилось с этим парнем, я не стал, – и так понятно.

– А вон там крепостные, из слуг. Туда вези, Фрола поднимать буду.

Крест, под которым лежал крепостной, покосился больше других. Земля на могиле была взрыхлённая, но ни единой травинки или цветка на ней не росло.