Дядина зрелость. Тряхнем стариной?

– Вот! Он, конечно, непутёвый был, с женщинами своими совсем запутался, прости его, Господи, но вот с алкоголем никогда проблем не имел. Всегда воздержан был, умел себя контролировать.

– Вот и у меня те же мысли возникли, – отделался я обтекаемой фразой.

– Опять дипломатию разводишь! Думаешь, выжила из ума старуха, заговоры везде мерещатся.

– Да что вы, тетя Света. Ничуть не бывало. Я же говорю – помню, как Ванька ещё в молодости себя блюл. Мы-то шибче куролесили.

– Ну, а коли так, просьба у меня к тебе есть. Покопался бы ты в этом деле. Не верю я ни новым друзьям его, ни коллегам, ни снохе, курице размалеванной.

– Тетя Света, а почему я? Есть же Серёга Иванов – опер-важняк.  Я-то дилетант в любых расследованиях. Да и кто со мной откровенничать будет. Я не отказываюсь, но это же не логично. Почему меня вы выбрали?

– А это не я выбрала, – грустно улыбнулась старушка, –  это Ванюша мой выбрал. За месяц примерно до смерти принес мне записку, велел только тебе отдать, больше никому. Чуял что то, не иначе. Понесло же его в эту политику с экономикой! Занимался бы дальше чистой наукой – может, и жив бы остался.

– А у вас с собой письмо это?

– Конечно, – высохшая рука нырнула в складки постели, достала сложенный вчетверо лист бумаги, – я прочла письмо сыновье, уж извини.

– Да всё нормально, Светлана Ивановна, – я протянул к записке руку.

– Ты мне должен дать слово, что возьмёшься и доведешь дело до конца. Обещаешь? – взгляд её был строг и требователен.

– Обещаю, – а что ещё я мог сказать.

– Вот и славно, я всегда в тебя верила. И Ванюше говорила, что ты его самый, самый…

   В горле у тети Светы что то хрупнуло, резко побелели лицо, закатились глаза. М-мать!

– Вызовите скорую! Ванькиной матери плохо! – бомбой вылетел я в коридор, всё ещё сжимая в руке злополучную записку. Сиделка ринулась мимо меня в комнату, не менее десятка гостей начали набирать номер скорой помощи на сотовых телефонах, разной степени дороговизны и престижности.

– Болван ты, Трофимов! – Серёга опять возник как будто из-под земли, – зачем нервировал бабушку?

– Ты что, долбанулся? Я виноват, по-твоему?

– Тихо, не кричи. Я неправильно выразился. Просто не надо было тебе, наверное, именно сегодня с ней беседовать. Что за листочек ты там мнешь?

– Листок? А, телефоны родственниц, которым позвонить надо, сообщить.

   Мимо нас пробежали врачи. Быстро, однако.

– А почему ты, а не Марина?

– Что ты мне допрос устроил? – я начал раздражаться, – возьми да спроси тетю Свету.  Когда оклемается.

– Ладно, забей. У всех нервы, хоть и стараемся этого не показывать. Ванька мне такой же друг босоногого детства, как и тебе. Не ершись.

  Мимо нас пронесли носилки со Светланой Ивановной.  Румянец вернулся на ее щеки, но в сознание ещё не пришла.

– Послушай, Серёга, ты завтра в конторе у себя?

– А куда я денусь, – удивился он. – мы всегда на страже покоя граждан.

– Я с утреца забегу к тебе. Надо поговорить.

– Ну, совсем с утреца не стоит. Давай часам к одиннадцати. Добро? Пропуск я закажу.

– Добро.

   Я не стал больше задерживаться в этом доме. Сухо попрощавшись со вдовой, направился к дому, благо, обитал в том же дворе, временно переместившись на старую хату из – за ремонта, затеянного второй половиной в нашем семейном гнезде.  Супруга с детьми не далее как вчера отбыли на курорт. Почти на две недели мы с котом остались на хозяйстве. Хотя, какое там хозяйство – ремонт шел без нашего участия, а в нашем временном обиталище имелись диваны, телевизор, книжная полка и холодильник с полуфабрикатами. Большего нам и не надо.

   Заварив чайку покрепче и прихватив с кухни пепельницу, расположился в кресле, раскрыл Ванькино предсмертное послание.

   " Дорогой Андрей!

   Если ты  читаешь это письмо, значит, мои худшие предположения оправдались. До чего заезженный сюжет, правда. Сколько раз мы наблюдали подобное на видеокассетах в далёком детстве. Но жизнь иногда заворачивает такие кренделя – куда там сценаристам с режиссерами. Короче, так. Прошу тебя, приложи все силы, чтоб моя смерть не осталась неотомщенной. Я знаю, ты не сыщик – привлекай, кого посчитаешь нужным, но нити держи в своих руках. Не доверяй никому.  Помнишь наше тайное место среди гаражей? Там спрятано достаточно наличности, чтоб скупить всего Пинкертона.  Но, повторяю, не посвящай в подробности никого. Прости, что возлагаю на тебя такой груз, но в тех танцах с волками, в которых я волею судьбы участвую который год, доверять просто некому. Да, если посчитаешь, что все это бред, что не справишься, просто возьми деньги себе. Никто не обеднеет. Важно! Самоубийством я заканчивать жизнь точно не собираюсь. Вообще не собираюсь помирать.  Подозрениями не делюсь, потому что, во-первых, не хочу замутнять твой взгляд на события. А во-вторых, чтоб детально обосновать возможные претензии, придется написать трактат по политике и экономике региона. Дам один намек. Возможно, дело в соседях. Географических. Любят они пьянствовать у нас, понимаешь. Да, Марина у меня девочка хорошая. Не обижай ее.

   Ещё раз прости, что озадачиваю тебя всем этим дерьмом. Откажешься – не обижусь. Ха!