Дядюшка Бо. Из Темноты. Часть первая

Я вспомнила, как в редкие вечера, когда папа оставался дома, мы смотрели фильмы. В полумраке, озарявшимся только телевизором, я пристраивалась на диване и тягала чипсы из миски на полу, а папа курил и комментировал кино. Он обычно выбирал достаточно жестокие фильмы, без прикрас, с убийствами, погонями и мрачными загадками, так что я не могла долго после них уснуть. Но, почему-то, я всё равно каждый раз стабильно приходила смотреть их. Тоска по дому тупо кольнуло у меня в груди.

У дяди был выбор фильмов побогаче: были и приключения, и ужастики, и даже пара старых глупых комедий. Я увлечённо рассматривала обложки кинокартин.

– Но мы с папой смотрели на дисках, – заметила я, – и то, сейчас даже на диске никто не смотрит. Всё можно скачать на вот такую, – я отмерила в воздухе сантиметра полтора пальцами, – флешку.

– В моём случае, чем проще устроена техника, тем лучше, – хмыкнул Бронислав. – В ней вечно что-то нарушается, когда рядом вампир, так что…

– Теперь понятно, почему всё ломается, стоит мне прикоснуться, – с пониманием сказала я.

Дядя улыбнулся в ответ:

– Теперь ты знаешь.

– А пластинки? Их же тут, наверное, штук пятьдесят…

– Шестьдесят две, – поправил дядя не без гордости в голосе и добавил: – Вон там, под полками, проигрыватель.

– Сколько же это всё стоит! – я покачала головой.

– Это дорого и неудобно, – согласился Бронислав, – то, что нужно.

Я вытащила наугад одну пластинку; и он тут же прокомментировал:

– Музыка тоже не новая, потому что я… эм, перестал покупать их, когда стало не хватать денег. Да и времени стало мало, когда начал работать.

– А где вы работаете?

Интересно, какие ещё у дяди Бронислава скрытые таланты?

– Да много где, – он без интереса пожал плечами. – В последнее время на заготовке мороженой рыбы.

– На… чём? – я удивлённо уставилась на дядю, отвлекшись от пластинок.

– Ну, рыбу ловят в море, её надо быстро рассортировать, промыть и потом заморозить, – объяснил он.

Об этой технологии я догадывалась, но представить, чтобы Бронислав Патиенс занимался этим… Мои глаза, наверное, округлились очень уж заметно, и он снова прокомментировал:

– Там холодно, и можно работать в ночную смену. За неё даже больше платят.

Это, конечно, звучало как сплошные плюсы.

– Но я пока оставил работу на время, – заключил дядя и, снова указывая на свою коллекцию, сказал: – Теперь только переслушиваю и пересматриваю старое.

Я подняла голову и улыбнулась ему:

– Они замечательные.

Я стала нехотя ставить кассеты в стеллаж, стараясь вернуть всё на место так, как было до моего вмешательства.

– Извините, что всё перерыла, – смутилась я, – я просто давно ничего не смотрела.

– Ты могла бы, – заметил Бронислав, потерев пальцем переносицу, – прийти как-нибудь, и мы бы посмотрели фильм… если хочешь.

Я чуть было не спросила, будем ли мы запивать чипсы кровью вместо колы или что-то такое, но смолчала: в конце концов, я оценила его попытку со мной поладить.

– Я приду, – пообещала я, водворяя последнюю кассету на место. Пальцы у меня стали шевелиться всё медленнее от холода, так что я поспешно вернулась к камину.

– Я вчера подсм…ээ, ну то есть, случайно увидела, – сказала я, уткнувшись взглядом в ковёр на полу, – как книги в библиотеке… Ну, они сами становились на место, помните? Вы там были. И я… то есть мне показалось, что это вы им сказали вернуться на места…

– Да, такое было, – не стал отрицать Бронислав Патиенс.

– Вот. И, в общем… Как вы, блин, это сделали?!!

– Довольно просто: я их попросил, они и сделали, ведь это мои книги. У многих вещей есть память. Особенно хорошая память у книг и у всего, что сделано руками. Эту память очень легко увидеть…

– Память… – повторила я. – Кажется, я понимаю.

– Да? – теперь настала его очередь удивиться.

– Я думаю, я видела воспоминания у некоторых предметов, – призналась я. – Я как будто вижу сон перед глазами всего несколько минут, но потом всё исчезает. Чтобы книжки летали – это слишком.

– …А может, ты просто не смотрела хорошенько, – Бронислав Патиенс вдруг поднялся на ноги. – Идём.

«Куда?» – хотела было спросить я, но не успела – дядя был уже на лестнице.

Я выбежала вслед за ним. Спуск вниз показался мне гораздо легче, чем подъём.

– Там заперто! – предупредила я, когда дядя Бронислав подошёл к двери.

Он ничего не сказал. Он просто толкнул дверь, та отворилась, и он бросил на меня вопросительный взгляд:

– С чего ты взяла?

Я не нашлась, что сказать.

Дальше мы пошли куда-то по темноте, я долго не могла разобрать, где же мы. Наконец, мы остановились у одной из красивых чёрных дверей. Из замочной скважины выглядывал, поблёскивая, маленький серебристый ключик.

– Чья это комната? – спросила я.

– Ты поймёшь, – неопределённо ответил Бронислав Патиенс, повернул ключ в замке и отошёл, пропуская меня внутрь.

Из темноты на меня дохнуло чем-то терпко-сладким, похожим на кофе и мёд, и пылью. Войдя, я первым делом чихнула.

Дядя Бронислав прошёл вглубь комнаты и решительно отдёрнул шторы: небо так затянуло тучами, что солнечный свет ему не грозил.