Дядюшка Бо. Из Темноты. Часть первая

Ну конечно! Годы! Пустая бутылка, которая затерялась на полках, не могла ничем пахнуть, но она пахла, причём очень особенно, и я уже понимала, чем: козьим молоком. На мутной глади стекла проступали воспоминания, оживали под моими пальцами: местный житель держал коз. Каждый раз рано утром он доил их и отправлялся на рынок: ещё до рассвета к нему приходил особенный покупатель, очень выгодный – он скупал вообще всё.

Бронислав Патиенс – из прошлого, моложе, чем сейчас, но уже ужасно повзрослевший, – расплачивался за молоко. Нагрузив стеклянными бутылочками рюкзак, он, звякая, взвалил ношу на плечи. Когда молоко выпивалось, бутылочки мыли, и возвращали фермеру, чтобы он налил туда новую партию. Молоко предназначалось для ребёнка; но и для самого Бронислава оно было полезным продуктом: выпив молока, можно было какое-то время контролировать голод. Главное – не выпить слишком много, а то мог заболеть живот. Одной бутылочки – туда помещался максимум стакан молока – вполне хватило бы. Рассудив, что ребёнок много не потеряет, Бронислав прошёл сквозь пустой рынок и, завернув за какой-то барак, который впоследствии стал «Серым Дубом», аккуратно спустил рюкзак с плеч. Отодвинув рукав плаща и рубашки, Бронислав глянул на часы: до поезда ещё оставалось добрых минут пятнадцать, так что можно было спокойно постоять.

Лямки рюкзака аккуратно соскользнули вниз по коже плаща. Поставив ношу на землю, Бронислав выудил одну баночку, снял крышку и принялся пить маленькими глотками. Молоко было ещё слегка тёплым. Он прикрыл глаза, смакуя напиток, и вдруг…

– Бо?..

Бронислав вздрогнул, чуть не поперхнувшись: он узнал этот голос. Медленно, с ужасно напряжёнными плечами, Бронислав повернулся на пятках, вырыв под ботинками две маленькие ямки в песке. Перед ним стояла Синтия; она немного подросла и похудела, но всё же это была она. Бронислав подумал, что он, наверное, выглядит очень глупо с маленькой бутылочкой молока, которую он сжимал в пальцах, и со следом молока над верхней губой. Парень нахмурился и, стерев рукавом с лица молочные «усы», сурово сказал:

– Что ты тут делаешь?

– Я проводила Гарта на работу и подумала, что смогу что-то купить. Но, кажется, я пришла слишком рано, – пожала плечами Синтия.

Понятно, подумал Бронислав, она только недавно вернулась со своей учёбы, и ещё не обжилась на новом месте. Несмотря на то, что Гарт сменил работу, им с Гартом, как и было обещано, построили чудесный дом; недавно была свадьба.

– Гарт очень расстроился, когда ты отказался быть свидетелем, – заметила Синтия, отведя взгляд в сторону.

– Я объяснил ему в письме, что у меня были дела, – буркнул Бронислав.

– У нас был непростой разговор.

– Представляю.

– Я всё знаю.

Синие глаза Синтии посмотрели прямо Брониславу в лицо, и тот слегка отпрянул, будто на него полетели искры.

– Вот, значит, какая у тебя редкая болезнь, – сказала Синтия, и её язык жёстко цокнул о зубы. – Гарт мне всё объяснил.

– А что я должен был сказать?! – защитился Бронислав; бутылочка с молоком в его руке задрожала, и, полупустая, чуть было не расплескалась.

Синтия фыркнула, но ничего не ответила, скрестив руки на груди.

– Ты должна была найти какого-нибудь загорелого моряка на белоснежной яхте и уплыть с ним отсюда подальше, – Бронислав старался говорить тише, чтобы не привлекать к ним обоим внимания, но жестокая эмоция всё равно прорезалась в его голосе. – Но вместо этого ты вышла за него, именно за него! Как это вообще могло случиться?!

– Там, в больнице, когда ты меня бросил, – тихо ответила Синтия, – Гарт увидел меня и помог успокоиться. Он был готов помочь незнакомому человеку просто так. Я подумала, что он точно меня не оставит. И он был вежлив с моей мамой…

Её глаза мягко заблестели нежностью. На Бронислава же страшно было смотреть: его лицо стало будто бы серым, темнота под глазами – ещё темнее. Его плечи мелко затряслись, но он с усилием выдохнул воздух и смог взять себя в руки.

– И поэтому мы два года должны были наблюдать картину, как он звонит тебе каждые пять минут, – вымученно пошутил Бронислав, но из-за напряжения в его голосе получилось чересчур едко.

– Он беспокоится обо мне, – обиженно бросила Синтия.

У Бронислава были свои мысли по этому поводу, но он решил сдержать их при себе; он лишь покачал головой.

– Он не знал, что мы с тобой встречались. Я тоже не знала, что вы знакомы. Ты злишься? – сказала Синтия, вдруг резко поменяв тон. Теперь её голос звучал примирительно и почти виновато.

Бронислав снова нахмурился; злость снова больно уколола его под грудиной, и разлилась напряжением по плечам и рукам.

– Я-то?! – фыркнул он. – Что ты хочешь услышать? Что лучше бы ты мне кол в сердце всадила, чем вышла за него? Нет, не доставлю тебе такого удовольствия.

Его голос вышел из под контроля и зазвучал чересчур громко; Синтия попятилась назад, почувствовав угрозу. Но Бронислав кашлянул и отстранился.

– А теперь прошу меня извинить, – чопорно сказал он и демонстративно посмотрел на часы, – у меня есть семья, которую нужно кормить.