Дядюшка Робинзон

После того как Гарри Клифтон съел хлебную похлебку, силы немного вернулись к нему. Флип внимательно рассмотрел его рану: кости черепа были слегка задеты. Флип, много лечивший себя самого, нашел, что состояние раненого не слишком серьезно. Холодная вода должна была непременно помочь. Флип сделал из носового платка нечто вроде компресса. Затем нарвал мягкой травы и водных растений и соорудил на песчаном склоне своего рода постель. Моряк осторожно переложил инженера на импровизированное ложе и накрыл своей курткой и шерстяной рубахой, чтобы тот не замерз ночью.

Клифтон покорно позволил Флипу делать все то, что моряк считал нужным. Он смог поблагодарить своего спасителя только лишь взглядом.

— Не говорите! Ничего не говорите! — повторял Флип. — Мне не нужно знать, что произошло. Обо всем расскажете позже. Главное, что вы здесь! О, милостивые небеса!

Наклонившись над раненым, Флип добавил:

— Слышите меня, мсье Клифтон?

Гарри Клифтон в знак согласия прикрыл глаза.

— Слушайте внимательно, — продолжал Флип. — Наступает ночь, но, судя по небу, она будет теплой. Если бы у вас хватило сил сделать несколько шагов, пусть даже мне пришлось бы нести вас одну-две мили, мы бы отправились в путь вместе. Но идти по извилистому берегу, преодолевать многочисленные преграды нужно только в добром здравии, уверяю вас! А ведь нас разделяют четыре мили от лагеря, где находятся ваша жена и дети! Мсье Клифтон, какая у вас мужественная жена и храбрые дети!

Раненый взглядом поблагодарил храброго моряка. Когда он слышал о тех, кого так любил, силы словно возвращались к нему.

— Вот что мы сделаем, — продолжал Флип. — Нужно поскорее перенести вас в пещеру, где вам будет обеспечен прекрасный уход. Но мне придется оставить вас здесь на несколько часов. На тот случай, если вы захотите есть, я положу в раковину размокшие сухари и маленькие кусочки мяса. Фидо не тронет их, он мне обещал. В другую раковину я налью воду, чтобы вы смогли смочить губы. Вы меня слышите! Это хорошо! Я ухожу. Сейчас восемь часов. Самое большее, через два часа я доберусь до пещеры и сразу же возьму шлюпку, ну, вы же знаете, шлюпку с «Ванкувера», которую эти негодяи соблаговолили предоставить нам. Ветер сейчас попутный, ведь он дует с юга-запада. Через полтора часа я буду у вас. Итак, вам придется ждать меня три с половиной часа, мсье, ну, четыре часа. Следовательно, я вернусь к вам в полночь. Мы вместе дождемся утреннего отлива, который будет благоприятствовать нашему возвращению, а в восемь часов утра вы будете лежать на мягкой постели из мха в теплом уютном убежище в окружении вашей дорогой семьи. Согласны со мной?

— Да, Флип! — вымолвил Гарри Клифтон.

— Сказано — сделано! — ответил моряк. — Я отправляюсь, мсье Клифтон. А вы ждите. Я не обману вашего доверия, вот увидите!

Флип, сделав последние приготовления и тщательно подоткнув травяную постель, на которой лежал раненый, еще раз пожал ему руку. Затем сказал, обращаясь к верному псу:

— А ты, Фидо, сторожи хорошенько! Следи за хозяином и не ешь его еду!

Фидо, несомненно, все понял, поскольку пролаял нечто похожее на «да», окончательно успокоив Флипа. Почтенный моряк быстро отправился в обратный путь.

С каким воодушевлением, с каким задором возвращался Флип в лагерь! Какая радость охватила его! Он сразу же забыл, как устал за этот день. Нет! Он вернется в пещеру не с пустыми руками! Он больше не думал ни о сломанном ноже, ни о потухшем очаге. Разве такой инженер, как Гарри Клифтон, не сумеет выпутаться из сложившейся ситуации? Разве он не способен сделать все из ничего? У Флипа в голове зародились сотни проектов, и теперь он не сомневался, что сможет их претворить в жизнь.

Наступила ночь. Берег и океан слились воедино в непроглядной темноте. Луна, находившаяся в последней четверти, должна была взойти после полуночи. Флипу приходилось рассчитывать лишь на интуицию и на ловкость, чтобы не сбиться с дороги. Он боялся провалиться в болото и поэтому шел не прямо, а по извилистому берегу до самого подножия утеса. И вот тут начались трудности. Флип должен был отыскать узенькие тропинки, петлявшие между озерцами. Моряк ошибался столько раз, что сбился со счету. Он посмеивался над собой и жалел только о том, что досадные ошибки задерживают его в пути. Разбуженные шагами Флипа птицы то и дело вспархивали ввысь из густой травы.

— Ба! — повторял Флип. — Да эта почва похожа на решето! Но дыра она и есть дыра! Я их много повидал на своем веку. Приходилось вязнуть и в более противных краях. Нет такого болота, которое помешало бы мне пройти!

Если размышлять подобным образом, то и горы своротить можно! Флип, промокший с головы до ног, весь перепачканный тиной, упорно продвигался вперед. Наконец он достиг трещины, по которой утром спустился с вершины утеса на болотистую равнину. Почти никто не смог бы узнать в темноте эту спасительную дорожку. Но Флип видел в темноте словно кошка. С легкостью охотника на серн он преодолел эту трещину.