Диагноз доктора Холмса

Он сделал то, на что оперативники не решились: подался вперед, к Максиму. Леон просто не верил, что тот способен убить себя. Такие, как Кавелин, как Холмс, — они с легкостью обрекают на гибель других, но сами боятся такой участи. Анна не раз повторяла ему это, и теперь ее голос снова звучал в ее сознании.

Он уверенно перехватил руку изумленного Максима, заломил ее за спину, скрутил того, кто раньше казался ему чудовищем. В решающий момент его тело, еще не до конца восстановившееся, не подвело. Оно словно знало не хуже разума: для боли и слабости будет другое время, потом, не сейчас. Поэтому Леон действовал грамотно и быстро, но все же недостаточно быстро.

Максим ведь тоже не был обычным человеком. Как бы ни было велико его удивление, оно не делало его беспомощным. Он не сумел оказать активное сопротивление, однако успел нажать на ту кнопку, над которой держал пальцы. Казалось, что это ни к чему не привело, однако именно такая тишина и была страшнее всего. Значит, Максим запустил какой-то процесс в скрытых залах, невидимых для посторонних.

Леону нужно было это отменить. Вот только как? Пульт представлял собой сложную систему датчиков, экранов, кнопок… Здесь почти ничего не было подписано! Леон не представлял, какая часть этой системы действительно относится к заводу, а какая — к залам, о которых знал только Максим.

Тот наблюдал за ним с нескрываемым триумфом. Он словно и не замечал оперативников, удерживавших его в полусогнутом положении. Для него существовал только Леон — первый, кто играл с ним на равных.

Максим уступил ему, когда позволил себя схватить, не сумел обмануть предполагаемым самоубийством. Теперь он жаждал реванша и в момент, когда ему следовало бы молчать, подначивал соперника.

— Преступник ведь уже схвачен, чего вы пытаетесь добиться? Может ли оказаться, что вы ищете сущую мелочь, вроде мышек, случайно попавших на мой завод? Только это все напрасно, господин полицейский, или как там вас называть. Сюда никто не попадает случайно. А даже если бы две бедолаги-мышки забрели сюда, что толку? Вы могли бы выпустить их из клетки, но не спасти. Коридоры длинные, комнаты темные, дышать нечем. Это же мусорный завод! Здесь почти всегда мало воздуха, да и тот для людей. Для мышек — нет.

Он не сказал ничего такого, что могли использовать против него на суде, но при этом сказал достаточно. Пожалуй, даже слишком много…

Максим давил на эмоции, не понимая, что у Леона их сейчас просто нет. Было только чистое сознание, работавшее все с той же скоростью компьютера. Длинные коридоры, лабиринты — это Максим определенно любил, как и Холмс, ему нравилось мрачное переплетение тоннелей, создающее ощущение бесконечности. Он умудрился создать нечто подобное даже в маленьком здании СПА-салона, а на заводе ему и вовсе есть где развернуться.

Он не стал бы тут держать живое оружие вроде змей или шершней, слишком рискованно, если учесть, что в другие дни на заводе работают люди, не подозревающие о теневой стороне его бизнеса. Скорее всего, тут своя система, связанная с воздухом, как и намекнул Максим. Это же логично — и по-своему элементарно. Ему даже не нужно тратиться на ядовитые газы или устанавливать дополнительное оборудование, которое насторожило бы проверяющих. Нет, достаточно организовать все так, чтобы газ и дым, вырабатываемые заводом, пошли в нужном направлении.

Именно эту систему Максим и запустил. Леон не надеялся ее выключить, но кое-чего он своими попытками все же добился. Похоже, он, сам того не зная, открыл дверь клетки, где были заперты Анна и Инга. Это так разозлило Максима, что он в своих издевательствах выдал себя намеком.

Вот только вряд ли это означало спасение. Они вышли из клетки — но не из зоны поражения. Максим знал, что делает. Он видел, что завод захвачен, что он в опасности, а значит, ему нужно было уничтожить все улики… и не только улики.

Счет пошел на минуты — нет, даже на секунды! Бесполезно было надеяться, что Максим внезапно решит все рассказать, чтобы облегчить свою участь, а на допрос с пристрастием уже не оставалось времени. Леон мог полагаться лишь на свои силы, на удачу — и на то, что Анна даже там, далеко от него, каким-то чудом найдет способ дать ему подсказку.

* * *

Дверь нельзя было открыть изнутри. Анна надеялась, что ошиблась, что скрытый механизм все же есть. Ведь должен же был Гирс подстраховаться, правильно? Что, если бы дверь захлопнулась, когда он был внутри? Как бы он выбрался тогда? Поэтому она искала ту самую систему безопасности, которую сама и придумала.

Но системы не было, и Анна уже составляла новый план, когда дверь распахнулась сама собой, открывая им путь в узкий темный коридор. Это произошло настолько неожиданно, что поначалу Анна даже решила, будто ей мерещится — от усталости и отчаяния.

Однако Инга, все это время наблюдавшая за ней, дверь тоже увидела.

— Как тебе это удалось? — поразилась полицейская.

— В том-то и дело, что мне — никак. Она сама!

— Не думаю, что в этом месте что-то может происходить само…