Диагноз доктора Холмса

Она знала, как быть своей на таких вечеринках. Ее платье и туфли были достаточно дорогими и провокационными для этого, ее украшения сияли настоящими бриллиантами, никакой бижутерии. Она была типичной богатой наследницей, которая так отчаянно подчеркивала свои красоту и сексуальность, что выдавала желание поскорее выйти замуж слишком открыто, и от нее шарахались, как от бешеной белки.

Леон перевоплощался не так часто, как она, но он тоже не подвел: Анна ведь не зря подобрала близкую ему роль. Он приехал в черном костюме и рубашке, без галстука, и он был достаточно привлекателен, чтобы именно его наняла богатая наследница. Потому что, когда она выйдет замуж, неизвестно, а внимание красивого мужчины никогда лишним не будет!

Когда Леон рассматривал ее, ей было почти неловко от пошловатой откровенности образа… Она смущалась! Не сильно, нет, но в ее случае, при ее опыте, даже это было поразительно.

Однако Леон не стал осуждать ее, он улыбнулся.

— Ты похожа на тропическую бабочку.

— Так и было задумано.

— Ты ведь понимаешь, что при виде тропической бабочки девять из десяти захотят поймать ее?

— И сделать селфи, — кивнула Анна. — Поэтому тропическая бабочка тратит годовой бюджет маленькой страны на услуги доброго скорпиона, охраняющего ее.

— Я не очень добрый.

— Тем лучше для бабочки.

Достать билеты на вечеринку было несложно: заплати в интернете — и все, вперед, а деньги не были проблемой. Добровольно она бы не пришла на эти ритуальные пляски, но для Ильи Закревского это было естественной средой обитания, и Анне хотелось понаблюдать за ним.

Отличий между элитным клубом и сельской дискотекой не так много, как кажется некоторым. Да, здесь роскошное оборудование, продуманные целым выводком дизайнеров интерьеры, настолько чистые уборные, что в них можно хоть операцию проводить. Но толпа — толпа та же. Девушки, юные и не очень, танцующие скорее бедрами, а не всем телом. Мужчины, молодые, а чаще совсем не молодые, наблюдающие за ними. Те, кому хотелось именно потанцевать, ходили на тематические вечеринки. Сюда же являлись затем, чтобы без слов передать послание — и найти того, кто его поймет. Анну это не возмущало, просто не интересовало, ей казалось, что жизнь слишком коротка, чтобы проводить ее так примитивно.

Правда, глядя на нее, никто бы в это не поверил. Она прыгала и вопила чуть ли не громче всех, она сияла ярче, чем лампы у них над головами, и Леон едва успевал отталкивать от нее всех желающих приобнять блестящую красотку за талию. Но именно этим бурным весельем она сливалась с остальными. Угрюмая девица, всматривающаяся в каждое лицо, была бы куда подозрительнее.

— Ты его видишь? — спросил Леон так, чтобы его слышала только она. Для этого ему и самому пришлось приобнять Анну, но она была совсем не против.

— Да, смотри в ту сторону, где фонтаны. Он там, и, похоже, давно.

Илья Закревский вел себя именно так, как она и ожидала — как и полагалось болезненно стеснительному наследнику, который был недостаточно глуп, чтобы верить, будто у него есть привлекательные черты, кроме отцовских денег. Он топил это знание в вине и уже был достаточно пьян, чтобы считать себя мачо. У него была своя тусовка: даже золотая молодежь легко разделялась на группы.

Его друзья и интересовали Анну. Если он действительно связан с убийцей, тот наверняка знает, что сегодня Илью вызывали на допрос. Он будет рядом, постарается осторожно расспросить этого полумачо, как прошла встреча.

Но пока никого загадочного и зловещего рядом не было. Перед поездкой на вечеринку Анна специально пролистала светскую хронику и теперь без труда узнавала тех, что хохотал рядом с Ильей.

Петр Миуров — нефтяной наследник, который родился в богатую жизнь и плыл по ее мягкому течению, получая все, что ему заблагорассудится. Он, в отличие от Ильи, был уверен в себе, привлекателен и умен, и это позволяло ему смотреть на всех без исключения с презрением. Ну а что делать? Тяжело быть сверхчеловеком, приходится мириться, что вокруг полно плебеев!

Георгий Гирс, сын известного архитектора, ровным счетом ничего собой не представляющий. Его отец зарабатывал достаточно, чтобы сын и после тридцати не задумывался о карьере. Вроде бы он где-то учился и даже был приписан к какой-то фирме. Но все это было чистой воды постановкой. Гирс, вертлявый, громкий и смешливый, чувствовал себя в ночном клубе как рыба в воде, несложно было догадаться, что именно так он и проводит свою жизнь.

Татьяна Котова, ухоженная, но некрасивая дочь мясного барона, потрясающе похожая на своего папу — и в этом была ее единственная беда. Казалось, что невысокого, квадратненького братка из девяностых обрядили в парик и пышное платье и поставили на шпильки — и пожалуйста, Танечка. Да, приданое позволяло ей не беспокоиться о своем будущем. И все же Котова страдала от того же, что и Илья: она понимала свое истинное положение и то, почему ее будут любить или не любить. Горе от ума.