Диагноз доктора Холмса

Он продумывал этот разговор до утра, перебирая слова, фразы, аргументы. К моменту, когда ночь сменилась поздними ноябрьскими сумерками, он был готов ко всему. Ехать туда, в ее нору, он не собирался, он слишком хорошо помнил, какая паршивая дорога туда ведет. Поэтому он просто отправил ей сообщение: «Нам нужно поговорить наедине, без Леона. Срочно».

Она должна была знать, что ему нужно. Вот только согласится ли она? Или, может, притащит с собой Леона? Хотя нет, вряд ли, эта сумасшедшая слишком ценит свою независимость, чтобы просить его о помощи. В худшем случае она проигнорирует его сообщение, и все.

Однако это было бы слишком трусливо для Анны Солари. Она ответила быстро и по существу — прислала сообщение с адресом и временем. Вроде бы все сложилось так, как ему нужно, и все же Дмитрию почему-то было не по себе. Как будто это она вызвала его, а не он ее! Но он быстро справился с этим чувством и приехал на место встречи даже раньше, чем она.

Анна выбрала небольшое кафе, у которого было одно значительное преимущество: зал разделялся на отдельные кабинки, в которых можно было говорить о чем угодно, не опасаясь быть услышанными. Значит, она обо всем догадалась… Еще бы! Наверняка она получила это сообщение, лежа в одной постели с Леоном!

Мысль об измене младшего брата вернула ему нужную злость, и он снова был готов к этой встрече.

Она пришла вовремя. Он знал, что каждый раз она выглядит по-новому, поэтому даже не удивился. На этот раз Анна была скучающей светской львицей в дорогом кашемировом платье цвета топленого молока, с длинными каштановыми волосами, которые никак не могли быть ее собственными, но смотрелись вполне настоящими, с изысканной россыпью бриллиантов на руках: на кольцах левой руки и на перчатке, закрывающей правую. Она была под стать этому месту, дорогому и пафосному, однако ее странная, словно присвоенная незаконно красота еще больше раздражала Дмитрия. Она не имеет права меняться вот так, выглядеть как кто-то другой! Она же сумасшедшая, почему Леон не замечает этого?

Может, потому, что он и сам сумасшедший?

Анна опустилась на диванчик, сделала заказ, не открывая меню, и лишь после этого улыбнулась Дмитрию.

— Я знала, что ты позовешь, — только и сказала она. — Ты не прав.

— Да неужели?

— Ты придумал лишнего и про меня, и про него, ты сам себе задал вопросы и сам на них ответил. Я не буду оправдываться и становиться персонажем этой выдуманной истории.

— А не мешало бы!

— Дима, ты напрасно позвал сюда именно меня, — вздохнула Анна. — Тебе следовало бы поговорить с Леоном, но не о том, где он был ночью, а о его будущем. Ты творишь непонятно что.

Она не притворялась, она действительно не чувствовала себя виноватой!

— Я вижу, говорить с тобой вежливо бесполезно, — заметил Дмитрий. — Придется прибегнуть к методу, который я терпеть не могу.

— Это какому же?

— Угрозам и шантажу. Ужасный инструмент, правда?

Но она и бровью не повела, ее безупречный макияж оставался маской, надежно скрывавшей лицо, а глаза теплого чайного цвета умудрялись казаться ледяными.

— Ужасный, — согласилась Анна. — И совершенно недостойный тебя. Дима, не нужно. Остановись сейчас, пока еще не поздно. Тебе нечем повлиять на меня или мое отношение к Леону. Прими то, что ты зря беспокоишься, и смирись.

Как же она его злила! Теперь Дмитрий готов был пойти на принцип и довести дело до конца.

— Это не касается Леона, это касается тебя. Я не знаю, что именно может тебе навредить, но буду пробовать все. Твой телефон, который ты так бережешь, станет доступен всем.

— Это мелочно и подло, а телефон я сменю.

Он и сам понимал, что использует даже мелочи, но остановиться не мог — гнев нес его горной рекой. К тому же у него были аргументы и посерьезнее:

— Я раскрою это твое убежище, твою змеиную яму, где ты прячешься. Да, ты можешь бросить и ее, но это уже подороже, чем менять телефон.

— Да, это было бы дорого и неудобно. Прекрати, я серьезно.

— Или что? Используешь твои связи? Так они есть не у тебя одной! Я даже это оберну против тебя!

Он не собирался на самом деле устраивать травлю, он просто хотел увидеть хотя бы тень волнения, доказать самому себе, что на эту ведьму можно повлиять. Увы, Анна Солари смотрела на него как древнее божество, которому в жертву вместо девственницы принесли хомячка и пакетик чипсов.

— Дима, угомонись, последний раз прошу.

— Так давай, скажи, как ты заставишь меня угомониться!

— Сделаю то же, что и ты. Как говорится, с каждым на его языке.

— Ты будешь шантажировать меня? — расхохотался Дмитрий. — Ты — меня? Чем же?

— Тем, что Лидия беременна от тебя, а не от Леона.

Она сказала это спокойно, будто речь шла об общеизвестном факте — прогнозе погоды, например. Но Дмитрий, приготовившийся вновь посмеяться над ней, так и застыл с искаженным лицом. Он не мог отвести от нее глаз, он хотел сказать хоть что-то, чтобы нарушить это неловкое молчание, но из горла не вылетало ни звука. Анна, только что поразившая его, спокойно приняла у официанта чашку кофе, с улыбкой поблагодарила и сделала глоток.