Диагноз доктора Холмса

— Вполне. Если мы расскажем об этом полиции, поднимется шум, и убийца узнает обо всем. Пока же у нас есть преимущество: мы сузили список подозреваемых до тех, кто был в этом домике.

— Только мы не знаем, кто тут был!

— Но можем узнать. Поэтому вот ей, — Анна кивнула на кости, — придется подождать. Она ждала десять лет, несколько дней или даже недель ничего не изменят. Но тишина и молчание помогут нам найти убийцу, вот что важно! Ее убийцу в том числе.

Эта затея не слишком нравилась Леону. Погибшая девушка, кем бы она ни была, заслужила достойную могилу, от ее тела и так немного осталось. К тому же, если они бросят тут кости и их найдет кто-то другой, на месте пожара обнаружат их отпечатки, и они превратятся в подозреваемых — не слишком приятный исход!

И все же в главном Анна была права: они должны были думать о будущем, а не о прошлом.

— Что ты предлагаешь? — спросил Леон.

— Для начала нам нужно узнать, кому принадлежал этот хутор, кто занимался его восстановлением. Затем — уточнить полный список гостей этой вечеринки. Хорошо бы еще проверить всех девушек, пропавших без вести в тот период, но, боюсь, тут у нас вряд ли что-то выйдет, ведь мы даже не знаем, откуда она. Но это все равно огромный шаг вперед, Леон. Я давно подозревала, что он не новичок, Сергей Увашев был далеко не первой его жертвой. Теперь у нас хватает оснований полагать, что он охотится больше десяти лет. Это и так продлилось слишком долго, ты не находишь? Ну а о том, что мы нашли здесь, мир все равно узнает, просто позже. Завтра мы с тобой вернемся в Москву.

* * *

Это была непростая поездка, странная, выматывающая. И не только из-за того, что они нашли, хотя лесной домик вместо ответов подкинул им новые вопросы. Нет, гораздо важнее для Анны были сомнения: а правильно ли она поступила, позволив Леону сопровождать ее?

Она всегда ценила его силу, и она нуждалась в его поддержке: он обладал навыками и инстинктами, которых у нее не было, и они неплохо дополняли друг друга. Только с его помощью она могла противостоять таким противникам, как новое воплощение Холмса, напрямую. Но в то же время она видела, что природу не обманешь. Леону повезло, что он выжил, теперь ему нужен был покой, однако мирный отдых был для него настолько противоестественен, что удержать его в постели не смог бы никто.

Поэтому во время обратного полета она пыталась понять, правильно ли поступила и что должна сделать дальше. Поберечь его? Но это его унизит. Закончить все? Нельзя, когда они так близко! Теперь они были обязаны не только перед теми, кто уже погиб в Москве, но и перед неизвестной девушкой, которую не просто убили, ее забыли, вычеркнули из мира живых, словно и не было ее никогда. И вряд ли она единственная…

Да еще эта история с Димой и Лидией — с ней что делать? Анна не могла скрывать все это от Леона, но не могла и сказать ему. Ей казалось, что ее просто швырнули в водоворот человеческих отношений, о которых она почти ничего не знала. Она разбиралась в убийцах и других преступниках, не в этих подковерных интригах!

Она боялась, что Леон будет задавать ей вопросы, догадается о чем-то: он, пожалуй, был единственным человеком в мире, который научился угадывать ее мысли и чувства. Но тут его ранение неожиданно сработало на нее: обратный перелет утомил Леона еще больше, ведь между двумя рейсами он толком не отдыхал. Он всю дорогу или спал, или молча смотрел в окно, и она чувствовала, что ему плохо. Это задевало ее больше, чем она ожидала.

Она ведь не зря много лет избегала связей с людьми! Это такая слабость… Может, прав был Дима, считая, что им нельзя встречаться? Она все равно ничего толкового не даст Леону, только ослабит себя и его.

В аэропорту они расстались. Леон и сам признавал, что долго на ногах не продержится, только не в таком состоянии. Для него наверняка было унизительно чувствовать себя настолько слабым, и он торопил время, ожидая, когда все это закончится и его тело снова станет ловким и сильным. Пока же Анна проводила его до такси и не двигалась с места, пока машина не скрылась за поворотом.

Ей было одиноко, потому что в глубине души она уже знала: ей предстоит найти способ навсегда прекратить общение с ним.

Но эта задача была посложнее даже, чем расследование, и пока Анна решила сосредоточиться на результатах поездки. Она и не надеялась узнать, кем была несчастная девушка: они плотно упаковали найденные кости в пластик и оставили на хуторе, чтобы позже, когда все закончится, привести туда полицию и организовать достойные похороны. Забрать кости с собой на экспертизу было бы нереально, а на Алтае у Анны не было нужных связей.

Поэтому девушке предстояло остаться неизвестной, имя Максима Кавелина давало больше зацепок. О нем ли упомянул Илья? А если о нем, то почему он говорил так, будто Максим жив? Теперь Анне нужно было узнать все, что можно, о сгоревшем десять лет назад студенте.