Диагноз доктора Холмса

Леон стоял рядом с ней, она постоянно чувствовала легкое прикосновение его руки к своей. Анна знала, что это не случайное касание, он хотел, чтобы она не забывала: он близко, здесь. И она, не привыкшая к такой поддержке и защите, с удивлением понимала, как много может дать доверие.

Ей нельзя было привыкать к его близости, да она и не собиралась. Но сейчас, в этот момент, она была рада, что он пошел с ней.

Похороны были торжественными, очень дорогими, однако лишенными души. Многочисленные наследники, претендовавшие на имущество супругов Увашевых, старались доказать друг другу и всему миру, какие они хорошие родственники. И все же по-настоящему дороги Сергей и Полина были только друг другу.

Интересно, жалела ли Полина перед смертью, что так и не родила ему ребенка? Было ли это вообще добровольным решением? Если да, то наверняка жалела. Останься у них ребенок, сама Полина тоже стремилась бы не отомстить, а выжить.

Но какой теперь толк размышлять об этом? Закрытый гроб, украшенный венками белоснежных цветов, служил лучшим доказательством того, что все закончилось.

Похороны были организованы на западный манер: без священника, но со стульями, навесом и возможностью сказать последнюю речь до того, как над Полиной навсегда сомкнется земля.

— Вряд ли она сама хотела бы речей, — тихо заметил Леон.

— Ты знаешь, чего она хотела. И мы это обеспечим.

— Как будто у нас есть выбор!

Да, теперь уже, пожалуй, нет, хотя Анна никогда не льстила себя надеждой, что они смогут зайти в логово льва и остаться незамеченными. Она невольно коснулась браслета на своей руке, хотя вряд ли его можно было считать защитой.

Когда прощание было закончено, гости поспешили разойтись по машинам, чтобы там укрыться от пронизывающего сырого холода, для которого навес над стульями не был преградой. Анна опустила букет белых роз рядом с венками и повернулась к своему спутнику.

— Пройдемся? — предложила она. — Мне пока не хочется возвращаться в город.

— Как твоя рука? Может, тебе не стоит сейчас гулять?

— Ей все равно, где болеть.

От событий последних дней у Анны голова шла кругом. Она, кажется, никогда не была вовлечена в расследование так, как сейчас. Судьба Полины, опасность, зависшая над ней и Леоном, — все это давило на нее. Она не сомневалась в том, что рано или поздно найдет нужные доказательства против Гирса. Сложность была скорее в том, что у нее отняли «поздно»: или рано, или никогда, время работало против них, словно адвокаты Гирса подкупили самого Хроноса.

— Инга сейчас пытается вычислить возможных сообщников Гирса, — указал Леон.

— Не вычислит никогда в жизни.

— Почему ты так уверена в этом?

— Потому что он наверняка действовал как Холмс: нанимал людей, которые сами по себе были слабы, нерешительны, не имели значения. Они незаметны, а Инга будет проверять деловые контакты вроде Закревского. Но те, кто давал Гирсу деньги, и те, кто строил для него ловушки, — это совершенно разные люди.

— Она хочет еще раз допросить его сына, надавить на него. Есть шанс, что он знает что-то важное.

Анне и самой хотелось бы поверить в эту версию, такую приятную и выгодную для них. Вот они, простые ответы в лице Георгия Гирса! Но она никогда не позволяла себе такую слабость, как наивный оптимизм.

— На Георгия она только потратит время, ничего не добившись. Гирс не захотел бы вырастить из своего сына соперника, такие люди, как он, не признают равных и не создают их своими руками.

— Для нас в этом тоже есть плюсы, — не сдавался Леон. — Если он не держал при себе толковых помощников и ни с кем не делил управление этой своей сомнительной империей, меньше шанс, что на нас с тобой нападут, пока он за решеткой.

— В чем-то ты прав, планирование он не доверит никому. Но план можно составить и там, времени у него хватает. Кто-то из его адвокатов сумеет передать послание, так что расслабляться нам рано.

— Куда уж тут…

Все известные счета Гирса были арестованы, в его домах и офисе велись обыски, за зданиями, которые он построил, наблюдали. Однако Анна не сомневалась, что они нашли не все. Он слишком осторожен, он умен, у него свой туз в рукаве, причем не один.

Все это закончится, только когда Гирс умрет или будет полностью изолирован от мира, что более вероятно.

Как ни странно, серые ноябрьские пейзажи кладбища не угнетали ее, а успокаивали. Здесь был покой, которого не найти больше нигде. И хотя Анна не спешила разделить этот покой, он давал ей необходимую тишину, чтобы продумать свой следующий шаг.

— Знаешь, а ведь разумнее с его стороны было бы оставить нас в покое, — указал Леон.

— Ты так считаешь?

— Посуди сама: его сынок по тупости выдал Диме, что за нами могут охотиться. Получается, если с нами что-то случится, все укажут на Гирса.

— Ну и что? Сейчас подозрений тоже хватает, но они его не беспокоят. Да, его бизнесу был нанесен очень серьезный удар, но он не отступит. Такие, как он, не умеют отступать. Готова поспорить, убить нас для него важнее, чем сохранить свое архитектурное бюро.

— Ты снова сравниваешь его с Холмсом, а это не всегда верно.