Диагноз F20. 0. Записки из дурдома

— Они являются основным орудием прогресса человеческой эволюции. Просто всё у людей делается через жопу, ну, а прогресс в первую очередь.

— Вот это ты завернула. А по конкретней объяснить можешь?

— Постараюсь. Всё здесь упирается в энергетическую структуру человека и созревание чакр. Про чакры, надеюсь, слышали? Напомню, что стоят они друг на друге и соединены определенным каналом. Основных их семь штук, и каждая отвечает за определенные психические процессы. По мере созревания одной чакры появляется возможность раскрыть следующую. Вот таким образом и развивается человек. На этом объяснялки закончились, и начинается сказка. Давным-давно, когда женщины командовали мужчинами и был матриархат, всё было замечательно. Только один момент не удовлетворял мудрейших: при таком социальном взаимоотношении остановился прогресс у мужчин на второй сексуальной чакре. Это сказалось на женщинах, которые были уже на третьей чакре действия и власти. Таким образом мужики тормознули женщин как якорем, так как в природе всё развивается гармонично одно с другим. Тогда решили женщины побороть свою гордыню ради великой цели. Они провозгласили главными мужчин и те со всей своей животной агрессией перешли на третью чакру, а женщины со своими муками, страданиями и любовью на четвертую. Сказка быстро сказывается, да не скоро дело делается. Подошли мужчины к четвертой чакре эмоций и любви и остановились. Чтобы почувствовать любовь, мужики должны воспользоваться своей женской Инь- частью, которую они затоптали своим мужским Ян- стереотипом. Как мы, мужики, будем проявлять любовь? Чего мы пидоры? Пытались женщины разбудить в мужчинах любовь, да только страх стать «пидарасом» не позволял стать добрым ми мягким. И все уходили воевать, чтобы стать еще мужественнее. Вот только как не убегай, но от себя и глобального процесса не убежишь, и стали мужики добреть и учиться любить. А так как мужских примеров для подражания у них не было, то вдарились они из одной в другую крайность подражать женщинам, причем в дурацкой карикатурной форме. И вот сейчас мы наблюдаем охватывающую волну прогресса через жопу в глобальном масштабе. Сколько это будет продолжаться, неизвестно, но, в конце концов, любые крайности устаканиваются гармонией, и как заканчиваются любые сказки: будут они жить долго счастливы.

— Точно, где-то я уже про счастливый конец слышал, — покосился я на улыбающегося Лёху.

— Только не ожидал я такого поворота событий, что кругом окажутся одни пидарасы.

— А ты расслабься, и твои ожидания пройдут не так тягостно, — сказала Ольга и подмигнула.

— Спасибо тебе на добром совете, мудрая женщина. Пойду-ка я в первую палату, там хоть под присмотром буду.

Когда мы вернулись в палату, то застали показательное выступление фиксации буйных пациентов санитарами из отделения псих. зоны. Там работали здоровые мужики, не то, что наши чахлики и старики. Мужик орал и верещал, взывал к Люциферу, брыкался так, что кровать погнул, но доблестные блюстители порядка четко и сработанно скрутили его по полной программе. Медсестра стояла со шприцем наготове. Лекарства сделали своё дело, и мужик потихоньку озяб. Рядом по соседству лежал священник, который вяло читал молитву и крестился. Возможно, что ему уже надоело постоянно этим заниматься, и он стал проще относиться ко всему происходящему.

— Да, повезло ему, — услышал я за спиной и повернулся. Там сидел на кровати постаревший мужик с седой щетиной.

— И в чем же? — спросил я.

— Что сейчас не 90-е года. Тогда таких лихих бойцов сульфазином фиксировали.

— Это как?

— А вот так, был я как-то в похожем состоянии, и мне сделали пять уколов: два в лопатки, два в ягодицы и контрольный в затылок. От них ощущение такое как будто в те места гвозди приколотили. Сразу озноб с температурой долбить начинает, мутит, а если двинешься, то эти гвозди вообще всю плоть разрывают. Единственное спасение — это лечь на пол и не двигаться. Такая процедура называлась распятием. Так вот лежу я распятый на полу, а меня колбасит вообще конкретно. Пол стал стеною, и я вишу прибитый как на кресте, а ноги мои грызут три бабки-ведьмы. Живем жрут, падлы, а я что могу, так это только смотреть. Они и грызли мои мослы, пока я не отрубился. Вот такой хороший препарат, только его потом запретили из-за гуманности. Теперь без него обходятся, а так бы влупили этому красавцу — сразу бы прилип, и никакой бы Люцифер не помог.

— А как ты думаешь, он существует?

— Ты слышал, что мысль материальна?

— Ну.