Диагноз: гений. Комментарии к общеизвестному

Он лишился своего ангела за шесть с половиной лет до смерти — в июне 1982-го умерла Гала. Умерла практически впавшей в детство в замке Пубол, в стенах которого притворявшийся всю жизнь параноиком, но до последнего вздоха не утративший здравого рассудка мифотворец будет ждать и своего конца.

«Прости, я скоро вернусь», — поклянется он у ее склепа. Былого творческого запала ему хватит лишь на несколько месяцев. Его последней работой станет «Ласточкин хвост» — каллиграфическая композиция на девственно белом листе, не имеющая ничего общего с прежним Дали. В оставшиеся шесть лет он не притронется к кисти.

Явился ли этот неожиданный поворот результатом какого-нибудь специального обета или зарока? — Нет… Быть может, Дали отлучила от мольберта разыгравшаяся в эти годы и скрючившая руки болезнь Паркинсона? — Может быть. И даже скорее всего. Однако куда девать завещанное миру «чтобы рукой водил ангел»?

Гала была его ангелом-вдохновителем с их первой встречи. До нее закомплексованный 25-летний гений не знал женской ласки: одна только мысль о половом акте вызывала в нем пароксизм отвращения… Это она — опытная и взрослая (старше Сальвадора почти на десять лет) — вызвала к жизни не только его мужское начало, но и судорожно искавшее и не находящее выхода сумасшедшее, соразмерное разве что одной только вселенной художническое эго… Это лишь соединившись с нею, Дали начал фонтанировать идеями и потрясать мир своим в нем присутствием. И это она, сменив элегантные туалеты на ситцевую блузу и шорты, научилась натягивать и грунтовать холсты, смешивать краски и мыть кисти. А когда приступы безумия грозили сломать волю любимого, возвращала ему самого себя известными ей и только ей одной рецептами…

В 1934-м они оформили отношения, и Гала потащила мужа в Америку — навстречу настоящему успеху и славе первого живописца столетия. И это она вела переговоры, заключала сделки, получала гонорары. Штаты, а следом и Европа запомнили ее как крайне жесткого бизнесмена, не упускающего ни цента возможной прибыли…

Это она культивировала образ гениального Дали, умудряясь оказываться на вернисажах и светских раутах в тени его блеска, не претендуя на причитавшуюся ей долю славы. Слава была — его. И попробуйте не углядеть в этом воистину материнской мудрости Ангела…

Дали не мог не оценить такой жертвенности любимой и расплатился с ней не менее роскошно: под его картинами появилась подпись «Гала Сальвадор Дали»…

Дали — явление предельно штучное. И все же мы сильно сомневаемся в том, что Дали — тот, которого знаем теперь — состоялся бы, окажись рядом не та муза, другой Ангел…

Любовь Сальвадора к деньгам едва ли не самое общее место во всех его биографиях. Зря, что ли, теоретик и вождь додаливского сюрреализма придумал на узурпатора ядовитую анаграмму Авида Долларс («жадный до денег»)?

В США при поддержке отыскиваемых и вербуемых супругой меценатов Дали действительно неожиданно скоро нажил баснословно состояние. Он делал деньги из всего, что попадалось на глаза, а точнее — непосредственно из собственного имиджа и имени. Картины картинами, но куда успешнее Дали торговал в то время своим неординарным видением мира, языком эстетики, которой до него попросту не существовало. Завистники называли ее антиэстетикой, но какая разница, если анти — стоит дороже?! Дали участвовал в целом сонме коммерческих проектов. Он стал неотъемлемой частью масс-культуры Нового Света. Он запустил вирус под названием «Дали» во всё вокруг: в театр, в балет, в кино (сюжет сна в хичкоковском «Завороженном» — плод его фантазии), в ювелирное дело, в моду… Ради саморекламы он даже выпускал газету (двух номеров, правда, хватило, чтобы она прогорела). И вскоре вместо приехавшего покорять ее живописца Америка имела восхищавшего ее массовика-затейника. Его шокирующие инсталляции — увешанный бокалами для вина смокинг-афродизиак, композиции с манекенами, приснопамятный «Телефон-омар» — гневили и всё равно покоряли публику… Он мастерски иллюстрировал философию, подаренную миру величайшим же провокатором XX столетия доктором Фрейдом. Но Фрейд атаковал уши, Дали же давил на глаз (а сравнивать ухо и глаз, говаривал он, так же бессмысленно, как сравнивать нос и ухо; мы бы поспорили, но кто мы такие? — ведь это сказал сам Дали!)…