Диагноз: женщина (СИ)

— От ты даешь! — Март передернул плечами и укоризненно глянул на меня, как на ребенка. — Эти днем следят, а ночью другие будут. Ты одеяло брала с собой?

— Да, купила. Не люблю чужим пользоваться.

— Правильно это, у человека завсегда все свое должно быть — и одеяло, и дом, а то не человек получается вовсе, а пустая трава, которую ветер гоняет. Твой-то дом далеко?

— Эх, Март, так далеко, что и не знаю, когда я туда попаду, — отвернувшись, я сглотнула подступивший к горлу комок. Не зареветь бы ненароком… — А домой я сейчас попасть никак не могу, дело у меня есть одно.

— Джанир сказывал, что ты с нами в Харлах пойдешь, а потом пойдешь магов в столице искать. И что мужа у тебя разлучница заколдовала, а помочь только сильный маг может.

Ну вот, уже и тут все знают, сарафанное радио, мать его! Хорошо, если лишних подробностей не приврут, с них станется. Может, и рассказывать ничего не придется, ведь как пить дать пристанут с расспросами что там у меня приключилось, да как, и будет гулять сказание обо мне по дорогам…Будь моя воля, я бы ни слова о своей истории не сказала никому, не люблю о себе рассказывать и эффекта попутчика в упор не понимаю, а в здешнем обществе, где нет газет и все живут новостями, которые приносят на хвосте путешественники, оных субъектов любопытствующие выворачивают наизнанку. Лучше я других послушаю, информация никогда лишней не бывает.

— Да, я с вами до Харлаха только, там буду искать попутчиков, кто в сторону столицы пойдет.

Март мерно трясся на своей скамейке, не испытывая никаких видимых неудобств, я же вся извертелась на одеяле и пару раз успела даже звонко клацнуть зубами. Кошмар, а не путешествие!

— Ты, прежде чем с кем-то сговариваться о пути, подойди к Джаниру. Он мужик хороший, подскажет, с кем можно идти, а от кого надо бежать сразу. — И, помолчав, добавил, — негоже женщине одной в такой путь пускаться, всякий люд на дорогах встречается.

— Да я бы не шла одна, только вот помочь моему мужу могу только я. Поэтому я и должна дойти.

Мысли о том, что я не дойду, я старалась гнать сразу из головы. Не дай Бог им материализоваться…

— Чего маешься? — заметив мое ерзанье, Март обернулся и осмотрел повозку. — Сдвинь тюки, да ложись спать. Я и сидя засыпаю, лошади сами идут по дороге.

Ну уж нет, спать днем я категорически не могу, а что потом ночью делать буду? Охранников развлекать? Март усмехнулся в ответ:

— Ну и посидишь с ними, поговоришь. Ваше дело молодое…

Ага, знаем мы это «дело молодое», как кому приспичит, хоть оборись, никто не поможет. Если уж дома, когда в походы ходят, у парней крыши сносит, то в здешнем обществе, не отягощенном лишней моралью и место женщины где-то ниже лошади, лучше не давать повода — поела вечером у общего костра и смылась подальше спать. Мысли начали принимать тревожный оборот — а если ночью кто полезет? Оружия у меня никакого нет, драться я не умею и орать тоже не буду, одна надежда, что по местным меркам я уже старовата и на девушку не тяну, двадцать семь — не шестнадцать. А положа руку на сердце, надо признать, что местные девахи и хороши лищь до восемнадцати от силы, дальше они становятся дебелыми тетками непонятного возраста. Впрочем, и молодые девицы тоже аристократичностью не блещут, круглые щеки, оттопыренные зады и выпирающие титьки по молодости вроде и ничего…по молодости…м-да…

— Март, я уже себе все отсидела, больше не могу. Ничего, если я пойду рядом с повозкой пешком?

Март уже дремал, опустив голову на грудь и прикрыв голову войлочной шляпой. Я спрыгнула на дорогу и бодро потопала рядом с повозкой с наветренной стороны. Повозка двигалась чуть быстрее пешего хода, но я держалась за ее край и идти было легко. Солнце светило спереди и справа, ветер сдувал пыль от колес, колыхалась трава в полях (или посадки овощей?) — можно было закрыть глаза и наслаждаться хорошей погодой и одиночеством. Глядишь, и загорю…до купальника бы раздеться, да не поймут…

Споткнувшись на очередном камне, глаза пришлось открыть. Волосы раздувал теплый ветер — платки я категорически не носила, хоть Криста и пеняла мне за это, — рукава рубашки я закатала чуть ли не до плеч, горьковато пахло сухой травой и пылью. Пели птицы, в полях стрекотали местные цикады и над головой проносились быстрые облака — закрой глаза и обстановка ничем не отличается от той, что дома…

Цокот копыт прервал приятную задумчивость.

— Рина! — мужской силуэт на лошади казался черным из-за бьющего у него за спиной солнца. — Ты ведь Рина, правильно?

— Ну да, с утра ею была, — из-под руки лица было не разглядеть, кто тут такой любопытный пожаловал. — Что-то не так?

— А чего пешком идешь, Март выгнал из повозки? — лошадь уже шла шагом почти рядом со мной, мотая головой и до меня донесся острый запах лошади. — У него же почти ничего там нет, а ты пешком топаешь!

— Никто меня не выгонял, сама вылезла. Сидеть не могу, трясет, спать тоже не хочу.

— Устанешь быстро и солнце скоро подымется высоко, жарко будет.

— Будет жарко, пойду с другой стороны. А ходить пешком я привыкла.

— С той стороны пыли много будет.

— Тогда и залезу в повозку.