Диагноз: женщина (СИ)

— Вот когда встретишь, тогда и поймешь, почему все смеялись. Мне даже интересно будет, когда ты поймешь, что перед тобой гоблин, которого ты представляла то маленьким вредным пакостником, то здоровенным мужиком с дубиной. И почему они обязательно зеленые?

— Не знаю, но у нас во всех книгах так пишут. Наверное, разных гоблинов видели… Пришлые вон тоже слушали с большим интересом твои выступления. Может, они тоже не знают, как выглядят гоблины?

— Слушали, видел, — неожиданно зло добавил, — и еще видел, как тот белобрысый на тебя пялился весь вечер, чуть дырку не протер.

— А, ну может быть, я в сумерках особо его не разглядывала. Неприятный тип, наглый и заносчивый.

— Заметила? А то девки только рожу красивую замечают быстрее…

— Трудно было не заметить, как он с Джаниром пререкался. Ой, больно трешь..

— Зато полезно для руки будет.

— Спасибо, Торкеш. Слушай, все хотела тебя спросить, а сколько тебе лет? На парня молодого ты не похож, а так я не могу определить. Интересно как-то стало…

— Боишься, что я моложе тебя окажусь? — даже в полутьме фургона была заметна ехидная усмешка мужчины. — А тебе сколько, скажешь?

— Скажу, я же не девка на выданье, которая своих лет стесняется. Мне скоро двадцать восемь будет.

Ох, как лицо-то вытянулось, и с чего бы это? Тут взрослеют рано, в шестнадцать уже первых детей рожают, парни берут в руки оружие с двенадцати, а то и раньше, я по местным меркам просто старуха…

— Нет, не может быть…Не верится мне, что тебе столько…У нас в твои годы иные уже внуков имеют, если рано в храм сходили и так, как ты, не выглядят…Может, магия какая у тебя есть?

Эк мужика прибило-то. Ну, положим, я и у себя дома всегда считала, что неплохо выгляжу — толстой никогда не была, морщин на шее нет, живот не отвисает, лицо и так подтянутое было, а тут в странствиях еще похудела…за мальчика не сойду, но нормальная женская фигура, где все присутствует в меру. Видала я помоложе себя, да пообрюзглей. Только сейчас я вспомнила, что здесь в зеркало давно не смотрелась, а интересно было бы…

— Нету у меня никакой магии, у нас многие так выглядят и уж в старух к сорока годам не превращаются, это точно. А ты так и не сказал, тебе-то сколько?

— Тридцать два минуло недавно. Довольна?

На секунду прикрыв глаза, я вдруг представила Торкеша рядом с собой, мысленно потянувшись к нему. Дома я так иногда могла уловить настрой Андрея, еще когда он только входил в дверь. Иной раз довольный и радостный, что удалось какое-то дело, висело камнем на шее, а тут нашлось простое и изящное решение, бывали и откровенно раздраженные приходы, когда его все бесило вокруг. Приходилось кормить ужином и терпеть тягостную атмосферу за столом, попивая за компанию чай и дожидаясь, захочет ли он вообще разговаривать. В детстве я иногда улавливала настроение отца, возвращающегося с работы, но тут ощущения были совсем другие. Ударило в голову чужое любопытство, смешанное с непонятным испугом — вроде как бабочку рассматривает, и красиво так, что хочется крылышки ей расправить и боязно, что сломаешь…И еще — не хочется, чтобы вокруг видели, что бабочка та на ладошке лежит, а на нее и дунуть хочется, чтобы полетела и придержать одновременно, чтоб так и осталась в теплой ладони навсегда. В общем, за секунду-две все это промелькнуло и пропало, будто и не было ничего.

— Не ехидствуй, то ты ведешь себя, как молодой парень, к Галате пристаешь, народ смешишь, а то вдруг как старый солдат…Потому и возраст твой не на лице написан, как, например, у Хрола или Марта, и определить его трудно. Оттого и спросила, не в обиду тебе. Ладно, пора спать уже, я вечно позже всех просыпаюсь…

— Спи, я пойду к кострищу, посмотрю. Не нравятся мне наши попутчики, особенно белобрысый тот. Рожа больно пакостливая…Март тут спит?

— Да, где-то там, ближе к своей скамейке, за тючками.

— Не обессудь, если я приду ночью, — поднял ладони в успокаивающем жесте, — не за этим, нет. Могу и вот тут лечь, у борта. Так что не ори, если что…

Уже проваливаясь в сон на последних словах, я натянула на себя одеяло. Тусклый шарик светильника погас до утра…

Наверное, что-то ночью было, потому как шаги, то приближающиеся, то удаляющиеся голоса и ругань почти под ухом время от времени выдергивали меня из сна. Дернуло плечо, я уловила чье-то дыхание сзади на волосах, спине стало теплее от легшего рядом мужчины. Спать, спать…

— Тор…

— Не ори, видишь, спят люди!

— Дык кто орет..

— Ты, кто еще!

— А чего он тут…

— Цыть, я сказал! Торкеш с белобрысым вчера сцепился, когда тот шастал по телегам, вот и лег тут. Чего непонятного-то?

— Дык я думал, что она…

— Не лезь. И ложись спать, не мешай людям.