Диалектический материализм

Самое большее, чего может достигнуть созерцательный материализм, т. е. материализм, который не постигает чувственность как практическую деятельность, это — созерцание отдельных индивидуумов в «гражданском обществе» [Здесь «bürgerliche Gesellschaft» — «гражданское общество». Не буржуазное общество, а как у Гегеля в смысле совокупности общественных (экономических, личных, культурных и др.) отношений — в отличие от политического организма — государства. — Ред.].

10

Точка зрения старого материализма есть «гражданское» общество; точка зрения нового материализма есть человеческое общество или обобществленное человечество.

11

Философы лишь различным образом объясняли мир, но дело заключается в том, чтобы изменить его. (Ф. Энгельс, Людвиг Фейербах, стр. 62 — 65.)

V. Диалектический материализм Маркса, Энгельса, Ленина

Преодоление Марксом и Энгельсом старых философских учений и создание диалектического материализма

Штраус, Бауэр, Штирнер, Фейербах были отпрысками гегелевской философии, поскольку они еще не покидали философской почвы. После своей «Жизни Иисуса» и «Догматики» Штраус отдался философской и церковно-исторической беллетристике a la Ренан. Бауэр сделал нечто значительное лишь в области истории возникновения христианства. Штирнер остался простым курьезом даже после того, как Бакунин сочетал его с Прудоном и окрестил эту смесь «анархизмом». Один Фейербах был выдающимся философом. Но он не только не успел перешагнуть за пределы философии, выдававшей себя за некую науку наук, царящую над всеми отдельными науками, связывающую их воедино; эта философия оставалась в его глазах неприкосновенной святыней; но даже как философ он остановился на полдороге, был материалист снизу, идеалист сверху. Он не победил Гегеля оружием критики, а просто отбросил его в сторону как нечто негодное к употреблению; в то же время он сам не был в состоянии противопоставить энциклопедическому богатству гегелевской системы ничего положительного, кроме напыщенной религии любви и тощей, бессильной морали.

Но из разложения гегелевской школы вышло еще иное направление, единственное, которое действительно принесло плоды. Это направление главным образом связано с именем Маркса [Я позволю здесь себе одно личное объяснение. В последнее время не раз указывали на мое участие в выработке этой теории. Поэтому я вынужден сказать здесь несколько слов, исчерпывающих этот вопрос. Я не могу отрицать, что я и до и во время моей сорокалетней совместной работы с Марксом самостоятельно содействовал как обоснованию, так и преимущественно разработке теории, о которой идет речь. Но огромнейшая часть основных руководящих мыслей, особенно в области истории и экономии, и еще больше, их окончательная резкая формулировка принадлежит Марксу. То, что внес я, Маркс мог легко пополнить и без меня, за исключением, может быть, двух-трех специальных областей. А того, что сделал Маркс, я никогда не мог бы сделать. Маркс стоял выше, видел дальше, обозревал больше и скорее всех нас. Маркс был гений; мы, в лучшем случае, — таланты. Без него наша теория далеко не была бы теперь тем, что она есть. Поэтому она справедливо называется его именем.].

Разрыв с философией Гегеля произошел и здесь путем возврата к материалистической точке зрения. Это значит, что люди этого направления решились понимать действительный мир — природу и историю — таким, каким он сам дается всякому, кто подходит к нему без заранее заготовленных идеалистических выдумок; они решились без всякого сожаления отказаться от всякой идеалистической выдумки, которая не соответствует фактам, понятым в их собственной, а не в какой-то фантастической связи. И ничего более материализм вообще не означает. Отличие состояло лишь в том, что здесь впервые серьезно отнеслись к материалистическому мировоззрению, что оно было последовательно проведено — по крайней мере в основном — во всех решительно областях знания.