Диалектика абстрактного и конкретного в научно-теоретическом мышлении

Выше мы отметили ту особенность гегелевской постановки вопроса, что природа вне человека выступает у Гегеля как мертвая, неразвивающаяся совокупность застывших в вечности "внеположных" моментов. Именно поэтому в его глазах лишь дух выступает как единственная "конкретность", то есть как единственная развившаяся и продолжающая развиваться система живых взаимодействующих и взаимопереходящих друг в друга явлений.

Природе эта особенность совершенно, по его мнению, не свойственна. Природа для него насквозь "абстрактна", насквозь метафизична по своей сути: все ее явления находятся рядом друг с другом, обособлены друг от друга, "внеположны" друг другу. Она сама в себе, как выражается Гегель, распадается на свои абстрактные моменты, на обособленные, существующие рядом друг с другом и независимо друг от друга вещи, предметы, процессы. В природе в лучшем случае лишь смутно отражается, просвечивает подлинная диалектика.

Здесь ярко обнаруживается идеалистический характер гегелевской философии: реальную метафизическую ограниченность современного ему, известного ему, естествознания, знания о природе, он прямо и непосредственно приписывает самой природе, притом в качестве вечного его свойства...

Там же, где современное ему естествознание уже робко начало сознавать диалектику самих вещей, он тоже видит "намеки" на действительную конкретность, на живое диалектическое взаимодействие явлений. Так, он видит несовершенную форму конкретности в органической жизни. Здесь он обнаруживает живое взаимодействие, связывающее все члены живого организма в единую систему, внутри которой каждый отдельный член имеет смысл и существует лишь благодаря своему взаимодействию с другими, а вне этого взаимодействия -- вообще не может существовать. Отрезанная рука разлагается, перестает быть рукой даже по внешней форме. Отдельно, "абстрактно", она существовать не может.

Здесь, иными словами, Гегель видит слабое подобие той "конкретности", которую он считает исключительным достоянием духовного мира. А в царстве "химизма", по его мнению, внутреннее взаимодействие еще слабее, хотя намеки на него тоже уже имеются. Здесь кислород, например, может существовать и существует рядом с водородом, и не будучи обязательно связан с ним в "воде". В организме же такое отношение невозможно -- рука не может существовать отдельно от головы, голова и рука существуют только через свою взаимосвязь, только внутри этой взаимной связи и обусловленности.

В механизме же "абстрактное" существование тела, то есть обособленное его существование не только возможно, но и единственно "истинно". Частица, обладающая лишь механическими свойствами, остается той же самой, ничуть не изменяется сама по себе от того, в какую именно механическую же связь с другими такими частицами она вступит. Обособленная, извлеченная из этой связи, то есть "абстрагированная", она по-прежнему останется той же самой и не испортится, не сгниет, как рука, "абстрагированная" от тела...

Гегелевская система природы и строится как система ступеней, начиная от "абстрактной" сферы механизма до относительно "конкретной" сферы органической жизни. Всю пирамиду венчает "дух", как сфера, весь смысл которой заключен именно в "конкретности", в абсолютной взаимообусловленности всех его явлений. В чем же ложь этого гегелевского построения?

Тот же факт, что природа в целом есть действительно развивающаяся единая система форм движения материи, взаимно обуславливающих друг друга, то есть именно природа в целом, включая человека, есть реальная, объективная конкретность, -- этот факт Гегель мистифицирует в виде своей системы, внутри которой "абстрактное", то есть "механизм", есть абстрактное обнаружение духовной конкретности.

Своей имманентной конкретности, то есть реальной взаимообусловленности явлений внутри природного целого, он не признает ни за одной из форм движения, кроме движения мыслящего разума, кроме сферы понятия.

Подобным же образом Гегель рассматривает и сферу общественной жизни общества. Для него это -- сфера "нужды и рассудка", сфера, где действуют обособленные друг от друга единичные индивиды, каждый из которых вступает в связь с другим только потому, что ему нужно сохранять себя именно как единичного, как абстрактного индивида, как своеобразный общественный "атом".

Здесь тоже нетрудно заметить, что Гегель метафизическую ограниченность современной ему политической экономии (он прекрасно знал английских теоретиков) принимает за метафизический, за абстрактно рассудочный характер самой экономической сферы. В сфере экономической жизни, в сфере "гражданского общества" царствует и управляет рассудок, то есть, в гегелевской терминологии, абстрактно односторонняя форма сознания.