Диалоги

Когда я начинал, не было журналов, иллюстрированных фотографиями. Я работал для себя. Работать только для себя – не слишком благодарное дело. Я думаю, что творческая работа должна быть к кому-то обращена. Поэтому принадлежать к группе людей, образующих сообщество, и знать, что ты не изолирован (даже при том, что каждый из нас – личность и всегда приходится работать, сохраняя внутреннее молчание), – это в высшей степени важная поддержка. Естественно, существует проблема рынка, потому что каждому надо на что-то жить; путешествия стоят дорого, и так далее. Это ещё одна сторона вещей, и мы посвящаем много времени вопросам такого рода; но мы пользуемся максимально возможной свободой. […] В “Magnum” никто не определяет, что должны делать другие, и каждый имеет право признаться остальным: «Ну что сказать про этот репортаж? Он мне не нравится по такой-то причине, из-за такой-то фотографии». Иметь возможность говорить на равных – это в высшей степени плодотворно. Такая манера обмена мнениями очень полезна, потому что мы все учимся друг у друга. Молодые члены агентства учатся у меня каким-то вещам, как и я научился когда-то делать фоторепортажи у Боба [Роберта] Капы и Шима [Дэвида Сеймура]. Например, Корнелл Капа очень тонко понимает журналистику, да и каждый из фотографов тоже вносит что-то своё в общее здание. В “Magnum” каждый пользуется полной свободой; нет ни доктрины, ни школы, но всех нас очень прочно объединяет нечто, что я не сумел бы определить; возможно, это некое ощущение свободы и уважение к реальности. Четыре месяца тому назад, когда я снимал на [аукционе] Parke-Bernet Galleries, одна дама спросила меня: «Вы из прессы?» Поскольку я нормандец, мне не нравятся прямые ответы, лишённые тонкости. Ответить «да» или «нет» – это невежливо. Тогда я сказал ей: «Просто я маньяк». И эта дама мне ответила: «Ну, в этом нет ничего страшного». Это одержимость, вот и всё. Или, как мне сказал однажды один мой друг, это трудное удовольствие. Думаю, работать надо со страстью.

Репортажи

Репортаж для меня означает попросту ситуацию, когда я концентрируюсь на предмете. И надо быть очень осторожным с предметом, который выбираешь. Я люблю находиться там, где ситуация реальна. Если ситуация реальна, я счастлив. Если это враньё, тогда я ничего не могу сделать. Мне не по себе, мне стыдно, работа не получается, и я говорю себе: «Что ты тут делаешь? Лучше бы шёл рисовать, чем заниматься такой ерундой». Мы должны работать сознательно и с полным пониманием дела. Вещи интересны настолько, насколько вы вносите в них свой интерес. Как говорят французы, в некоторые трактиры можно приходить со своей едой. Всё интересно, если это ведёт к настоящей ситуации. Если же это враньё, можно только объяснить, в чём именно состоит лживость.

Новости

Мы часто фотографируем события, которые обозначаются как «новости», но некоторые рассказывают эти новости шаг за шагом, в деталях, как бухгалтерский отчет. Такого рода фотографы, к сожалению, подходят к событиям без малейшего воображения. Как будто читаешь рассказ историка о битве при Ватерлоо: столько-то было пушек, столько-то было раненых… Это читается как каталог. Напротив, когда читаешь «Пармскую обитель» Стендаля, находишься в сердце сражения и видишь мелкие детали, обладающие огромной важностью. Именно так мы и действуем в нашей работе. Шокирующая деталь может сразу сказать: «Вот она – жизнь». Так много журналов, утопающих в тяжёлых и поучительных объяснениях вместо того, чтобы воспользоваться фотографией, которая сама по себе создает визуальное окружение. Что такое «история в картинках [picture story]»? Жизнь сделана вовсе не из историй, которые можно резать на кусочки как яблочный пирог. Нет никаких рецептов обращения с предметом. Мы стремимся выразить истину ситуации. Такова поэзия жизненной реальности.

Обращение с предметом