Диалоги

У л ь я н о в (машет рукой, после паузы). В этом мире у человека, наверное, может быть сейчас… только одна профессия? Быть профессиональным революционером… Научиться только этой профессии не просто.

С е с т р а (перебирая белье). А юристом ты, значит, уже не будешь. Ах, пуговицу надо пришить. Сейчас!.. У тебя все шуточки.

У л ь я н о в. Это не шуточки.

С е с т р а. Так что маме сказать?

У л ь я н о в. Не знаю. Я сказал бы про профессию… Не знаю. Я все время сейчас думаю. Все время!

С е с т р а. О чем?

У л ь я н о в (после паузы). Как о чем?

С е с т р а. О чем же?

Молчание.

У л ь я н о в. Смерти, ошибки, провалы… Это все плата, наверное. Жестокая, да? Человечество платит за дорогу вперед по жестокому счету. И впереди еще, наверное, немало плат… И трудно разобраться. Каждый находит себе что-нибудь по вкусу. Этим и удовлетворяется. Нет мира, взятого целиком, полностью. В его прошлом и будущем развитии.

С е с т р а. О чем ты?

У л ь я н о в. Я все думаю. Все эти месяцы, дни. Нужно отделить годное от негодного… Не так легко, как кажется. Но есть же какой-то единственный путь! Он должен быть! И он есть! Мы держим в руках судьбу русской истории, а может, и мира всего. Бог один для всех — свобода, свет. Но где стенка тоньше? Чем ее легче прошибить?

С е с т р а. Господи! Об этом разве ты должен думать сейчас?

У л ь я н о в. А о чем? О чем еще думать…

С е с т р а. Сейчас же придут! Тебя же должны арестовать!

Ульянов молчит. Снова подходит к окну.

Я выйду! Посмотрю! (Уходит.)

У л ь я н о в (один). Как темно!.. Быть может, именно мы, мы найдем выход для всего человечества?.. Из лабиринта! (Бьет куликом по стене.) Вы-ход!

1979

ДЕНЬ «X» Трагедийная хроника

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Д ж а л и л ь.

К у р м а ш.

Б а т т а л.

Д и л ь б а р, она же Д е в у ш к а - п е с н я, она же  В е ч н а я  ж е н щ и н а.

Р е б е н о к.

С., поэт, свидетель, современник.

Х и с а м о в.

Я м а л у т д и н о в.

Х е л л е.

Р у н г е.

О л ь ц ш а.

А л м а с.

Р о з е н б е р г.

Ф е л ь д ф е б е л ь.

П а л а ч.

П а л а ч о н о к.

Т р е т и й  п л е н н ы й.

Р е й х с к о м и с с а р.

К е л ь н е р.

Э с э с о в ц ы, н и щ и е, р а н е н ы е, п л е н н ы е.

Мусе Джалилю, поэту,

а также Гайнану Курмашу,

Абдулле Батталу,

Ахмеду Симаю,

Абдулле Алишу,

Фуату Булатову,

Зиннату Хасанову,

Фуату Сайфульмулюкову,

Ахату Атнашу,

Гарифу Шабаеву,

Салиму Бухарову

и еще одному, чье имя осталось неизвестным,

обезглавленным за подрывную деятельность

против фашистского рейха

25 августа 1944 года в Берлине,

округ Шарлоттенбург, Кенигсдам, 7,

тюрьма Плетцензее, блок № 4…

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ [1]

I.1. СЕГОДНЯ И ВЧЕРА

Решетки и застенки камер, развороченная земля, руины городов, женское лицо с ищущим взглядом и слезой на щеке — образ пылающего в огне человеческого мира. М а л е н ь к и й  ч е л о в е к  бредет по огромной земле. Что он ищет в этом огне? Кого он потерял?

Р е б е н о к. Где мой папа? Папа!

Звуки орудийного грома. М у ж ч и н а, поспешно надевающий гимнастерку. Ж е н щ и н а, припавшая к его груди. Последние сборы. Последний миг перед разлукой.

Д и л ь б а р. Присядем?

О н (после короткой паузы). Ну, все!

Д и л ь б а р (вскричав). Не отпущу! (Целует лицо, руки. Опускаясь, припадает к ногам.)

О н. Встань.

Д и л ь б а р (поднявшись, берет его руку, прижимает к своему телу). Слышишь?

О н. Живет уже?

Д и л ь б а р. Иди. Помни, здесь — мы. И мы ждем тебя.

О н. Я вернусь.

Р е б е н о к (оглянувшись и увидев С.). Я похож на тебя! Ты мой папа!

С. Да, мы похожи. Но я не твой отец. Я… это ты сам. Только через много лет.

Р е б е н о к. Я — это ты?!

С. Да.

Д и л ь б а р. Ночью я начала шить тебе рубашку. Не успела! (Чуть не плача.) Это хорошая примета! Волшебная рубашка возвращает жизнь даже павшему.

О н. Ты веришь в это?

Д и л ь б а р. Не смейся! Я почему-то боюсь! В своих стихах ты так часто писал о собственной смерти!

О н. Ее, к сожалению, не миновать.

Д и л ь б а р. Не надо, не надо так говорить!.. Если бы я успела дошить рубашку!