Диалоги

2) Оппоненты (например, братья Дрейфусы) утверждают, что машина могла бы сравниться с человеком, если бы сама была живым человекоподобным организмом, то есть попросту человеком, «сотворенным в реторте». Защитники же ссылаются на то, что созданию интеллектуально развитых машин препятствуют обстоятельства, не связанные с кибернетикой, – например, баснословная стоимость, отсутствие рыночного спроса на такие устройства или же чисто технические сиюминутные трудности. Более информированные знают, что все эти аргументы противоречат истине. Трудности имеют природу принципиальную и теоретическую; что же касается спроса, то существуют могущественные круги, заинтересованные в создании переданных военным «усилителей интеллекта», то есть барьер, сдерживающий развитие кибернетики, – не экономического характера. Упорство энтузиастов позволило создать программы игры в шахматы, обыгрывающие каждого, даже выше среднего уровня шахматиста, кроме мастеров мирового уровня, но этот успех является результатом совершенствования технических параметров обработки информации, а не преодоления барьеров научного поиска и выхода на более высокий уровень интеллектуальных возможностей компьютера. Как апологеты, так и противники кибернетики переиначивают положение дел. В принципе, фигурой умолчания оптимистов была возможность обойти все те действия, которые реализовывала, создавая нас, природная эволюция. Они рассчитывали на то, что развитие эволюции эквифинально алгоритмическим и эвристическим операциям, которые можно быстро механизировать. Однако, как свидетельствует об этом, к примеру, книга «Artificial Intelligence through Simulated Evolution»[45] (изданная в 1966 г., авторы: L.J. Fogel, A.J. Owens и V.J. Walsh) – выводы которой удивительно совпадают с моими из «Суммы технологии» (первое издание 1964 г.), – немало специалистов понимает необходимость выхода на более широкие позиции: исследование моделей биоэволюции как «экзаменатора» функционирования также и в интеллектуальном аспекте. Таким образом, согласно этим авторам, моделирование эволюционных процессов является необходимой предпосылкой автоматизации интеллекта.

3) Выскажемся, наконец, прямо: во всей рассматриваемой нами области абсолютно не обязательна дихотомия, на основании которой нужно или исповедовать веру в машины, равные человеку, – или не быть таким верующим и тем самым признавать неколебимое превосходство человека над его созданиями в умственной сфере. Совершенствование благодаря технологическому прогрессу параметров машин не приведет само собой создателей компьютеров к пределу, после которого возможно будет конструировать умные машины, но и синтетически сконструированный человек, взятый сам по себе, не будет равен природному homo sapiens. Задание оказалось на несколько уровней сложности более трудным, чем это казалось двадцать лет назад – однако его нерешаемости никто не доказал. Современные машины легко справляются с операциями трудными или вообще непреодолимыми для человека, в то время как человек справляется с заданиями, недоступными машине. Таким образом, до сих пор пути эволюции автоматизированного и природного интеллекта определенно расходятся. Призыв прагматиков – что следует в связи с этим ограничиться использованием машин там и только там, где они эффективны – практически разумный для современных разработок, – может быть, однако, и вредным, если фигурой умолчания, подразумеваемой в этом призыве, будет отказ от широкомасштабных исследований, венцом которых станет автоматизация самих творческих способностей человека. Потому что препятствием на этом пути – в виде абсолютного запрета – является лишь наше незнание (или нежелание знать). Эта задача непомерна и не по силам одному поколению – конечно; отсюда происходит психологически объяснимая поспешность, а затем – разочарования в результате неоправданных, слишком оптимистичных притязаний. Однако это задача, не потерявшая своей актуальности, – и поэтому рано или поздно она будет решена.

Прикладная кибернетика: пример из области социологии