Диалоги

Инструментальные ценности являются временными и историческими, что следует, например, из того, что инструментальная ценность заостренного кремня была значительной, а сейчас она нулевая; если же некоторые объекты предположительно обладают инструментальной ценностью, не соотнесенной с какой-нибудь конкретной технологией (воздух обладает такой ценностью), то это потому, что эти объекты – именно как воздух – постоянно «включены в технологию» человеческого организма, и их присутствие необходимо для поддержания жизни. Однако мы хорошо понимаем, что всегда имеется в виду относительная ценность; если бы подверглась уничтожению вся атмосфера Земли, то воздух утерял бы инструментальную ценность, поскольку не было бы уже ничего и никого, для кого бы он служил субстанцией, поддерживающей жизнь.

Поскольку первые ценности устанавливаются, а вторые – открываются, то характеристика первых, как зависимая от установок, глубоко увязывается с основами онтологии, в то время как характеристика вторых может быть доведена до состояния полной онтологической индифферентности, каковая свойственна эмпиризму. Первые ценности оказываются, таким образом, в конце концов соотнесены – но с данной онтологией исключительно; они являются тем – и они таковы, – как она определяет.

Каждый аксиологический вывод определенным образом (впрочем, не одинаковым) связан с телеологией. Под телеологическим мы подразумеваем или такое поведение (любого объекта), когда из актуального состояния некто стремится неуклонно к определенным будущим состояниям, и тогда будущие состояния являются целями; или же такое, которое к определенным будущим состояниям направляется факультативно. Любое описание телеологического поведения в первом понимании переложимо на язык обычного причинного описания при условии абсолютного детерминизма. И это потому, что нет никаких эмпирических («обращаемых») способов, которые помогли бы обнаружить различие между ситуацией, когда то, что неизбежно происходит, является немедленным результатом какой-то прошедшей причины, и ситуацией, когда то, что неизбежно происходит, является целью как конечным состоянием, достигнутым на определенном пути, ведущем от начальной позиции. И тогда с одинаковым успехом можно утверждать, что материальные системы в результате роста неупорядоченности переходят в состояния с возрастающей энтропией, и можно утверждать, что целью любой подобной системы является состояние максимальной энтропии. Однако же этот второй способ использования названия «телеология» в настоящее время в эмпиризме не применяется из-за того, что пугает стремление, именно эмпирическое, использования телеологических понятий только в первом понимании; поскольку эмпирически тогда понимается только такая цель, достижение которой не является тавтологически адекватным причинному детерминированию. Иначе говоря: реальные цели находятся там, где возникает реальная возможность их поразить. А если существуют процессы, происходящие, как если бы вопреки происходящему таким образом, они вели к определенному финальному состоянию, причем то, что эти финальные состояния достигнуты, можно констатировать на опыте, физически измеримые отклонения от пути достижения, а также от достижения конечной цели, оказываются подчинены инструментальным оценкам. И таким образом, то, что является препятствием на пути к данной цели, приобретает отрицательную ценность, а то, что помогает на нем удержаться, – положительную инструментальную ценность.

Таким образом, измеримые ценности появляются там, где можно обнаружить реальные цели. В качестве реальной мы рассматриваем только такую цель, которую не всегда можно достигнуть. Реальной целью является мишень, но ею не может быть finis mundi[61], понимаемый в энтропическом смысле. Что же касается аксиологии, то она в той степени может быть подвергнута эмпиризации, насколько сама она индифферентна онтологически.

I. Аксиология и физика