Диалоги

Сходство техно– и биоэволюции имеет предел. Аксиометрический анализ природных гомеостатов можно предпринимать по крайней мере двояким образом: признавая условия биогенетического старта либо обязательными, либо – случайными. Если мы признаем их обязательными, это значит, что стартовые условия мы принимаем безоговорочно, а сомнению подвергаем только вызываемые последствия процесса. Потому что процесс этот, начавшись однажды, обрел явно случайную характеристику, которая, к примеру, проявилась в том, что там, где в «эволюционной игре с Природой» участвовало большое количество популяций, – как на больших континентах – могли возникнуть живородящие млекопитающие, а там, где таких «партнеров по розыгрышу» было значительно меньше – как на просторах изолированной Австралии, – возникли «только» сумчатые. Из этого следует, что функция выигрыша в эволюционной игре с Природой зависит, среди прочего, от того, как много «партнеров» – организмов – составляют «коалицию», противостоящую «мутационными мероприятиями» Природе как жизненной среде. Чем больше партнеров, тем больше вероятность того, что кто-то из них «вытянет» из мутационной мешанины особенно редкую конфигурацию генов, ту, которая представляет собой как бы «главный выигрыш» данной партии. Эта проблема в некоей наиболее общей формулировке аналогична постановке вопроса о том, исчерпали ли все эти конфигурации генотипов, которые все вместе составляют целое собрание организмов, какие только существовали на Земле, исчерпали ли они уже комплекс оптимальных конструкций гомеостаза или не исчерпали? Этот вопрос можно назвать и «проблемой неиспользованных возможностей», выигрышей, на которые в эволюционном процессе не выпал жребий. Эволюцию следует признать процессом обучения, который проходил под исключительно жестоким надзором, потому что протекал между полюсом репрессии в виде уничтожения и полюсом награды в виде премии выживания. О жестокости метода мы говорим не в каком-то там моральном смысле, но предельно откровенно, потому что способа преподавать более радикально вообразить себе уже нельзя, поскольку эволюционная селекция – это такой метод проб и ошибок, когда за совершенную ошибку карой является смерть, а за удачную попытку – ее отсрочка. Подобные решительные меры как бы компенсируют чрезвычайную неповоротливость собственно темпа процесса, который в принципе является марковским, то есть наделенным некумулятивной памятью; и поэтому даже наиболее совершенные изобретения мутации подвергались уничтожению и исключению из хода эволюционного совершенствования, если вид, который был носителем таких изобретений, за совершенную ошибку исключался из игры. По той же причине подобные изобретения скрупулезно складывались из простейших генных комбинаций бесчисленное количество раз заново. Именно в свете этого два типичных для эволюции явления представляются особенно существенными и, одновременно, поразительными. (Следует добавить, что поразительное в науке означает попросту незнание причинных механизмов.)