Диалоги о музыкальной педагогике

В.: Значит, профессионализм совпадает с суммой технологии? Впрочем, есть специальные работы, посвященные подготовке специалиста-музыканта, и в них мы можем подчеркнуть еще некоторые требования:

- развитие специфических особенностей слуха; устойчивость долговременной и оперативной памяти, удерживающей множество музыкальных произведений;

— свободное владение теоретическими понятиями;

- высокий интеллектуальный уровень со значительным запасом фактического материала и умением этим материалом оперировать;

- культура чувств поведения и общения в свободном выразительном владении языком;

— в основательном владении теорией по своей специальности;

— в развитии эмоционально-волевой сферы[15].

О.: Этот перечень как раз и подтверждает безличность профессионализма. Но, очевидно, в том и состояла задача, чтобы создать модель, которая не выделяет специалиста-музыканта из числа других специалистов.

Здесь же, если снять эпитет ”музыкальный” в двух предложениях, мы можем эту модель применить, например, к пастуху с высшим образованием, у которого, кстати, развиваются специфические особенности слуха, позволяющие среди прочих шумов выделить звуки, издаваемые хищниками...

В.: Но что еще входит в профессионализм помимо суммы технологии?

О.: Владение сочинением как языком свободно читаемым;

— чтение не только нотного текста, но и выявление исполнительских параметров: сообщение музыке адекватного времени, интенсивности, способа извлечения звука, фразировки (все это на основе некой спонтанной, возможно, до-образной целостности);

— передача музыкального сообщения как музыкальной информации.

Профессионализм — перевод музыкального текста из незвуковой реальности в звуковую, адекватно музыкальной предметности. Неадекватный перевод — дилетантизм.

В.: Что же тогда является центром профессионализма?

О.: Центральная черта профессионализма музыканта-исполнителя — адекватное прочтение. Хотя оно может быть вполне нехудожественным. Это происходит, к примеру, в тех многочисленных случаях, когда доля традиции в исполнении слишком велика, а доля новизны (как главного признака творчества) слишком мала и незначима.

Любопытно сравнить музыканта с артистом-чтецом. В строгом смысле, у последнего ”нет профессионализма”, ибо все его слушатели - читатели-профессионалы. Чтец-артист должен начинать сразу сверху, сразу как художник сверхпрофессионал.

В.: Итак, современный профессионализм - высокий уровень владения музыкальным инструментом...

О.: Но только профессионализм искусство не устраивает хотя бы потому, что, ограниченный профессионализмом, музыкант еще не может быть ни художником, ни педагогом искусства. Он только выполняет работу, правда, очень сложную...

В.: Профессионализм заставляет четко обозначить свойства, качества, способности. Диктует обязанности, условия, требования.

О.: Но эти требования, как уже говорилось, идут извне, не от внутренних духовных импульсов, не от человека-художника, а от профессии. Здесь подчеркивается исключительно нешуточное отношение к музыке. Профессионализм — вещь серьезная до самоотрицания. Деловая. Не предполагает и не может допустить избытка свободы. Правило: ”Делу время - потехе час!” — именно для профессиональной работы. Между тем потеха может стать содержанием художественного задания. Куда же тогда девается дело?

Способы профессионализма до-личностные, доступные всем, кто пожелает. Потому что они уже известны, много раз повторены, то есть нехудожественны.

В.: Разве это мешает использовать такие способы для художественных целей? И вообще, что есть способ конкретно?

О.: Нет, не мешает, если они осознаются как средство. Способ — самая реальная операция, участвующая в производстве звука. Скажем, способ связи звуков между собой и характер этой связи — штрихи. Общий смысл этого способа хорошо известен, услышан. Музыканты каждой специальности представляют себе зону правильности, адекватности, скажем, штриха деташе на своем инструменте. И этому штриху можно научить любого ученика путем показа, имитации. Например, у ученика не получается этот штрих. Дело происходит в классе тромбона. Как педагог продиагностировал ситуацию?

Он задал ученику этюд - коротенькое произведение инструктивного назначения. Ученик играет более или менее правильно, но деташе не получается. И педагог берет инструмент и показывает, что такое деташе. Ученик имитирует. — Нет, опять не то.

В этой ситуации еще нет педагогики и еще не поставлена подлинная художественная цель. Но есть профессиональное требование в изучении отдельного способа.

Педагог объясняет ученику, что деташе — это штрих, предельно расширяющий звуки. Они должны следовать без пауз. Можно имитировать виолончель, где деташе прослушивается весьма выразительно. В конце концов ученик сносно сыграл заданный этюд этим штрихом.

В.: Это урок профессионализма. И он вполне устраивает учебный процесс.

Постепенно задачи будут усложняться, и мы выйдем в зону художественности...