Диана де Пуатье

Именно в этот момент Генрих нашел прибежище в новом любовном приключении с Николь де Савиньи, баронессой де Сен-Реми, которая родила от него сына, отдаленного предка графини де Ла Мот, героини дела о бриллилантовом колье.¹⁴⁷ Тем не менее он не признал этого ребенка — Амадис тотчас же вернулся к своей богине.

Все сторонники военных действий Франции и Италии беспрестанно плели интриги. Наслушавшись их речей, Генрих начинал испытывать угрызения совести, упрекал коннетабля, но затем вновь подпадал под влияние своего «первого советника». Несмотря на страдания, которые Монморанси причиняла непрекращающиеся инсинуации, он продолжал яростно сражаться. Его укоряли в том, что он незаконно лишил младших детей короля графств, которые они могли бы получить по ту сторону гор. Он возражал, ссылаясь на народное бедствие и взывая к экономии средств. Король заявил, что ребенок, которым Екатерина была беременна в том году (будущий герцог Алансонский), станет кардиналом!

Настойчивость, с которой коннетабль защищал мир, оправдывает многие его ошибки. В том году, ставшем решающим моментом, старик «благодаря своему практическому уму достиг уровня великих министров: он стал представителем самой здравой королевской политики».¹⁴⁸

Увы! Папа, прислушиваясь к худшим советам, все чаще предпринимал попытки спровоцировать войну с Испанией. Он в этом преуспел: первого сентября 1556 года герцог Альба, вице-король Неаполя, вторгся в папские владения во главе огромного войска.

Павел IV тотчас же, ссылаясь на только что заключенный договор, потребовал помощи от французов. Ответ Монморанси содержал в себе миротворческие излияния. Коннетабль даже добился отзыва Авансона. Но тут разбушевались Гизы, королева забыла о своей сдержанности и высказала порицание — неслыханная доселе вещь — вялости своего «дорогого господина».

Четырнадцатого сентября на «полном пререканий и криков» Совете коннетабль и кардинал Лотарингский лицом к лицу сошлись в жестоком споре. Его Величество промолчал. Пробил час судьи, единственной, которая могла в подобной критической ситуации определить королевскую волю, остановить этот обезумевший маятник.

И вновь Диана выбрала ту партию, которая соответствовала ее интересам и отвечала ее злобе.

В начале октября Генрих решился оказать помощь папе и разорвать перемирие. Кардинал Лотарингский, уже получивший епископство Меца, воспользовался возвращением расположения и получил во владение огромное аббатство Сен-Дени.

Напрасно коннетабль, сделав последнее усилие, начал новое сражение. В январе 1557 года Франция вновь оказалась в состоянии войны с Испанией, в июне — с Англией.

Главная ответственность за проведение такой безрассудной политики лежала на плечах Дианы и кардинала Лотарингского, именно этот факт может послужить основанием для высказывания Лобепина:

«Только эти два человека стали порождением наших бед».

Замужество королевы-дофины

В то время как Гиз проводил в Риме последнюю и самую бесплодную кампанию за весь период итальянских войн, новый король Испании, Филипп II, стягивал немалые силы к границе с Артуа. У него был молодой генерал, полководческий талант которого соединялся с пылом сердца, жаждущего мести, Филипп-Эммануэль, герцог Савойский, чьи владения были конфискованы Валуа. Этот хитрый стратег, которого называли Железной головой, убедил Филиппа временно отказаться от Италии, чтобы поразить Францию в самое сердце.

И вновь массы захватчиков хлынули на северные дороги. Колиньи совершил героический поступок, отправившись в Сен-Кантен с отрядом из семисот человек, и на какое-то время задержал продвижение вражеской армии. К нему на помощь срочно направили большое войско во главе с Монморанси, что было не слишком большим утешением, так как Осмотрительный Нестор, конечно же, уже утратил славу воителя.

Коннетабль хотел, прибегнув к «старому военному трюку», запустить войска в Сен-Кантен и развязать в другом месте мнимое сражение, которое отвлекло бы внимание испанцев. Его хитрость, быстро обнаружившаяся, обернулась против него самого. В тот момент когда с большим опозданием он приказал отступление, его войско уже находилось в окружении сорока тысяч солдат противника.

Французы упорядоченно отходили, пока не оказались в западне. Коннетабль остановился, топнул ногой:

— Господа, здесь нужно умереть!

Он не умер, но попал в плен вместе с шестью тысячами своих соотечественников, среди которых оказались Сент-Андре и герцог де Монпансье. Три тысячи трупов и пять тысяч раненых остались на равнине. Жан де Бурбон, граф д'Энгиен, брат триумфатора Черизоле, лежал среди мертвых.