Диана де Пуатье

Королева, которая всегда оказывала поддержку изгнанникам-итальянцам, мечтала начать войну со своим кузеном, узурпатором Козимо Медичи. Ее дорогой Строцци становился королевским наместником в Сьене, и она могла бы заложить свои владения в Оверни, чтобы помочь ему вновь обрести свое наследство. «Невозможно, — писал житель Сьены Толомеи, — описать пыл и страсть, с которыми королева принялась за дела Сьены». Это был довольно странный признак, и Диана немедленно нахмурила брови.

Тем временем изменчивая удача переместилась в противоположный лагерь. Имперцы захватили и буквально стерли с лица земли Теруан, затем Эзден, который достался им из-за ошибки, допущенной герцогом Бульонским, зятем фаворитки. Молодого Горация Фарнезе, женатого всего пять месяцев, там настигла смерть, что повергло короля в отчаяние. Что же касается коннетабля, он провел в Камбрези кампанию, «столь же бедную на удачные военные операции, сколь плачевны были ее результаты».

После этого он серьезно заболел и прекратил выполнять свои должностные обязанности. Его уже считали мертвым. Генрих, по наущению Дианы, пообещал пост коннетабля герцогу де Гизу. Также благодаря госпоже де Валентинуа кардинал Лотарингский замещал отсутствующего Монморанси и практически превратился в настоящего премьер-министра. Следствием этого стало обострение военных действий и завоевание Корсики.

Монморанси крепко держался за жизнь. Выздоровев, он сблизился с королевой. Именно он, чтобы помешать Гизу отправиться в Италию, назначил Строцци на должность в Сьене. Он послал туда огромное подкрепление. Внезапно началась война с Флоренцией; Монморанси, противостоявший Гизам, стал союзником изгнанников, зачинщиков смуты.

Теперь лотарингцы направляли свои усилия на то, чтобы обратить внимание короля на северные районы. Пришло лето, и многочисленная французская армия начала осаду Брюсселя. Тринадцатого августа 1554 года в Ренти произошло сражение, имевшее очень серьезные последствия. Не с военной точки зрения, так как у успеха французов не было будущего — по вине коннетабля, считало семейство Гизов, который захотел задержать продвижение своего соперника, прекратив преследование. В этот день, когда произошла блестящая атака, зародилось одно из самых трагических противостояний в Истории.

Таванн атаковал, затем прибыл Гиз, вероятно, с некоторым опозданием. Этого не произошло бы, если бы пехота Колиньи сначала не очистила лес, полный испанцев. Вечером, в покоях короля Франциск Лотарингский рассказывал о произошедшем.

— Где Вы были? — спросил Колиньи.

Эти роковые слова немало поспособствуют расколу Франции на две части.

— Ах! Не смейте трогать мою честь! — вскричал Меченый, задетый за живое.

— Я ничуть этого не хотел.

— Вам это не удастся.

Вмешался король, они сделали вид, что помирились… и навсегда остались врагами.

Монморанси даже не переступил пределы Намюра. «Его считали малодушным человеком, сейчас же его считают настоящим трусом», — написал посол Капелло. Среди придворных стали распространяться шутливые стишки, в которых его называли бессердечным подлецом.

Пришли новости о разгроме Строцци, поверженного в битве при Марчано. Очень скоро пала и Сьена. Диана и Гизы праздновали победу, коннетабль молча исходил гневом, Екатерина еле сдерживала рыдания.

* * *

1554 год был ознаменован важнейшими событиями, произошедшими в Лондоне: смерть Эдуарда VI, неудачная попытка посадить на трон Джейн Грей, приход к власти племянницы Карла Пятого, ревностной католички Марии Тюдор. Известие о казни несчастной Джейн Грей подтолкнуло Диану к написанию письма, написанного в более трогательном и благородном стиле, чем все ее предыдущие послания.

«Добрая моя подруга, — написала герцогиня госпоже де Монтегю, — мне только что принесли известие о несчастной молодой королеве Джейн, и я не смогла сдержать слез, слушая рассказ о той спокойной и решительной речи, что она произнесла в свой последний час… И теперь я понимаю, что очень часто нужно дойти до самой последней ступени, чтобы поверить в то, что там, наверху, бездна».

Старый император, который после осады Меца пришел в уныние и подумывал об отречении, увидел перед собой новые грандиозные перспективы. Господь внял его мольбам в тот момент, когда он уже собирался отступиться. Мария Тюдор не только вернула Англию в лоно католической церкви, она также согласилась выйти замуж за своего кузена Дона Филиппа, единственного наследника Цезаря. Ребенок, рожденный в этом браке, соединял бы под одной эгидой Испанию, Нидерланды, Англию, Великую Индию! Осажденная со всех сторон Франция останется беспомощной, мир полностью изменится.

И вот Мария забеременела! Увы! Это была лишь иллюзия, вызванная нервным ожиданием, и Карл Пятый, еще раз лишившись мирового господства, пал духом и стал стремиться к заключению мира.

Мир!.. Не только он мечтал о нем. Юлий III заклинал принцев-католиков соединиться, наконец, в борьбе против еретиков и неверных. Во Франции бремя налогов стало так же невыносимо для знати и духовенства, как и для простолюдинов.