Диана де Пуатье

«Она с улыбкой сказала, что ни один из пунктов этого документа не наделял ее большой властью, а большинство из них — очень малой…», что Луиза Савойская «обладала таким весом, что к ней не сумели никого приставить, к тому же у нее не было такого помощника, в качестве которого, как Екатерине кажется, ей собираются навязать господина хранителя печати».¹⁴⁴ Если король действительно снабдил ее серьезными полномочиями, то «она станет использовать их не иначе, как сдержанно и трезво, и в соответствии с тем, что под ними подразумевает указанный господин», но она не может позволить огласить этот указ в Парламенте, так как его содержание «скорее бы уменьшило, чем увеличило то уважение, которое каждый испытывает к ней, почитая ее как ту, кем она приходится королю».

Какой стиль, какая смелость! Оскорбленный коннетабль потребовал обнародовать содержание документа. Екатерина вновь отказалась и смирилась, только получив письмо от своего мужа. Побежденная, она вновь обрела свои кроткие манеры. «Я прошу Вас, — кум мой, — особо предупредить меня о том, что я должна буду делать в целом и в частности», — написала она Монморанси.

Тем не менее это не помешало ей развернуть неожиданную активность, двигаясь за войсками и изучая «положение и обязанности поставщика провианта». Никому тогда не пришло в голову, что именно так начинало проявляться призвание этой великой политической деятельницы. Подобная инициатива регентши натыкалась лишь на грубости Монморанси и насмешки короля: «Моя дорогая, — заявлял ей «дорогой господин», — Вы пишете мне, что запасы продовольствия делаются также и по ту сторону, но я уверяю Вас, что здесь мы никоим образом не чувствуем помощи, которая может исходить с Вашей стороны».

Золушка приняла это к сведению, и Диана, быстро оправившись от удивления, вновь обрела свое олимпийское спокойствие.

Месяц продолжал оставаться единственным небесным телом, вокруг которого вращались Франция и ее король.

Порождение наших бед

Монморанси стали называть Нестором после того, как он захватил Мец, прибегнув к хитрости; точно так же не устояли Туль и Верден. Впрочем, то, что эти территории были завоеваны с необычайной легкостью, отнюдь не спасло население от ужасов войны. Генрих покрыл себя славой и в ознаменование своей победы во главе торжественной процессии прошел вдоль берега Рейна. Карл Пятый тем временем подвергся неслыханному унижению, так как ему пришлось в весьма плачевном виде предстать перед своим дорогим Морисом Саксонским, который практически предал его в Инсбруке, и просить у него убежища.

Тогда же, в апреле 1552 года, король окончательно взял верх над папой, принял его извинения и заключил с ним мир. Никогда еще цветки лилий так гордо не сверкали, но Генрих и члены его Совета заблуждались, считая, что этот успех подвел черту под всеми испытаниями. Он всего лишь завершил первую фазу войны, которая в дальнейшем оказалась в высшей степени разрушительной и кровопролитной.

Могла ли фаворитка в течение этой продолжительной борьбы оставаться лишь той, что в перерыве между двумя сражениями утешает воина и доставляет ему удовольствие? Поверить в это было бы непростительной ошибкой.

Мадам намеревалась доказать, что верховная власть в любой ситуации оставалась в ее руках.

«Как в самых важных, так и в самых незначительных делах, везде сказывалось вмешательство герцогини. Нужны ли были денежные средства, боеприпасы, подкрепление для защиты атакуемых границ? Самые знаменитые военачальники были вынуждены ходатайствовать о выдаче необходимых средств перед Дианой… Отвечая им, она использовала самые изысканные формулы вежливости, самые угодливые заверения в глубочайшем уважении; но нельзя было ни в коем случае поддаваться на эту лесть».¹⁴⁵

Ее зять Омаль стоял во главе кавалерийских войск во время «Австразийского путешествия», затем он получил должность командующего артиллерией.

Госпожа де Валентинуа ободряла Бриссака, попавшего в осаду в Сен-Дамиане:

«Что касается Вашей просьбы о подкреплении Вашему войску, я уверяю Вас, что король не собирается оставить Вас в беде…

Целиком и полностью Ваша добрая подруга».

Именно к ней обращался герцог де Гиз, защищавший Мец от вновь начавшего наступление Карла Пятого.