Диана и ее рыцарь

— Правда? — Ее взгляд выразил удивление, потом грусть. — Кажется, мало кто помнит. Люди даже не замечали. — Она покачала головой. Большую часть своей ранней юности она провела в заботах об отце, ничего не получая взамен. Но ей и не надо было ничего взамен. Она делала это из чувства долга и сострадания. Она уехала из города в основном из-за отца и из-за него же вернулась: она нужна была ему, когда он лежал на смертном одре. — Ему надо было, чтобы кто-то заботился о нем. Сам он не мог.

Кэм наставил на нее морковку.

— Ты заботилась о нем, когда была слишком юна для того, чтобы заботиться о чем-нибудь, кроме своих чулок.

Она улыбнулась. Конечно, Кэм все видел и понимал, как трудно ей приходилось, когда она была еще девочкой. Ну можно ли не влюбиться в такого парня?

Некоторое время она сидела молча. Потом тихо сказала:

— Знаешь, я любила его.

Он посмотрел на нее и увидел, что ее глаза затуманились. Ему захотелось обнять ее, но он удержался, зная, как она это воспримет.

— Конечно, ты любила его. Это же был твой отец. — Он чуть-чуть переменил позу. — А свою мать ты помнишь?

Диана покачала головой:

— Очень смутно. Она уехала, когда мне не было и шести лет, и больше не вернулась.

— Скверно.

Диана отбросила с лица волосы:

— Я не уверена. Если бы она была достойна того, чтобы ее помнили, то сделала бы так, чтобы я ее не забыла. — Она рассмеялась коротким ядовитым смешком. — Зато отец был рядом.

Они убрали в машину остатки ленча и пошли погулять вдоль реки.

Со дна русла вздымалось множество камней и валунов. Обтекая их, река бурлила и пенилась. Завораживающее зрелище! Они прошлись немного, потом сели на большой камень и стали слушать, как шумит вода.

— Тебе нужно завести что-нибудь подобное у себя, — сказал Кэм. — Твое озеро слишком тихое.

— Там тоже есть течение, — возразила Диана. — И вообще мне больше импонирует нечто спокойное и управляемое.

Кэм засмеялся и бросил в воду плоский камешек.

— Именно этого ты и хочешь в жизни, правда? Чего-то спокойного и управляемого?

— А что тут плохого?

— Ничего. — Он бросил в воду еще один камешек. — Но мне казалось, ты хотела поехать в какой-нибудь большой город и стать фотомоделью. — Он сел так, чтобы она могла опираться о него, а не о холодный камень. — Почему ты осталась?

Она заколебалась, потом не выдержала искушения и прислонилась к нему.

— Детские мечты, — сказала она с легкой иронией.

Кэм повернул голову, наслаждаясь ощущением близости ее тела. Неожиданный порыв ветра бросил ее волосы ему в лицо, и он вдохнул их аромат.

— У тебя бы получилось.

Впитывая ее присутствие, он закрыл глаза.

— Нет.

— Почему нет? — Возмущенный, он снова открыл глаза. — У тебя все для этого есть. Ты была бы прекрасной фотомоделью. — Он протянул руку и взял прядь ее волос, как поводья сказочного пони. — Ты... Диана, ты красивая.

Она сказал это так, словно сделал величайшее открытие. Она холодно улыбнулась, отдавая должное его страстности и сдержанности.

— Такая жизнь не для меня.

— Трусишка.

Она покачала головой:

— Дело не в этом.

Некоторое время он сидел неподвижно, обдумывая ее положение.

— Возможно, тебе все равно стоило уехать, — сказал он мягко.

Она сердито повернулась к нему:

— Ты не понимаешь. Я знаю об этом больше, чем ты думаешь. После колледжа я пару лет жила в Сан-Франциско и делала все, что делают все, кто живет в Сан-Франциско. Я ходила на вечеринки, плясала на дискотеках, встречалась с молодыми клерками и ленивыми студентами. Я почти доставала до звезд, катаясь на подъемнике. Несколько месяцев жила в доме на воде в Саусалито. Работала на скучных работах. Мою машину угнали. Мою квартиру ограбили. Я развлекалась, я веселилась, у меня были разные приключения. А потом мне это надоело и захотелось домой. Большие города не для меня, там хорошо гостить, но жить там — увольте.

Он улыбнулся ее увлеченности этой темой, протянул руку и погладил ее по щеке.

— В душе ты любишь маленькие городишки.

— Наверное. Мне нравится жить в Голд-Дасте. — Диана откинула голову и задумалась. — Я люблю, проснувшись утром, смотреть, как ветерок рябит поверхность озера, люблю, когда ветер раскачивает сосны, люблю запах свежести после грозы. И ощущение покоя, когда солнце садится за вершины холмов и в сумерках все становится туманным, волшебным.

— Понимаю, — сказал Кэм. — Я вернулся сюда из-за всего этого... Отчасти. Из-за этого... и из-за тебя.

И как только он произнес эти слова, он понял — так и есть на самом деле. Во время всех перипетий и ужасов его жизни с Джиной где-то в глубине его сознания присутствовала Диана, спокойная, разумная, ангел всепрощения, чьи заботы способны излечить душу. Он всегда старался отгонять воспоминания о ней, считал, что это лишь фантазия, костыль, на который он жаждет опереться утешения ради. Но теперь понял: его чувство к Диане, пусть безнадежное, истинно реально, более реально, чем что-либо еще в его жизни.

Она повернулась к нему медленно, словно во сне. Она знала — сейчас он ее поцелует. Она услышала это в его голосе. Он ее поцелует, и она опять, и только сейчас, один раз, ответит на его поцелуй.