Диана, Купидон и Командор

Командор велел прислуге навести в доме парадный блеск, словно на носу была Пасха: снять шторы и гардины, выстирать их и выгладить; выбить ковры; отодвинуть от стен мебель, чтобы за ней не осталось даже самой невидимой паутины; начистить, стоя на шатающейся лестнице, все хрустальные подвески огромной люстры; стереть пыль с каждой картинной рамы и зеркал в стиле барокко; протереть спиртом телефонную трубку; проветрить все покрывала и одеяла; заменить мешочки с лавандой в шкафах с постельным бельем; натереть воском деревянную мебель; начистить до блеска серебро…

– Лишь при одном виде этого списка мне становится плохо, – возмущалась Галинуча. В Лоссае при необходимости такой генеральной уборки они всегда прибегали к помощи специализированной фирмы. Но этот старый скупец позволил Форике лишь привлечь к работе синьора Эфизио, да и то лишь на два утра, и вызвал на несколько часов уборщика театра, но только для самой тяжелой работы, например для перестановки мебели.

Для своей личной спальни – «Любовное гнездо двух старых сов!» – с сарказмом заметила Сильвана – Командор купил новую мебель, причем ужасного вкуса, по словам матери Дианы.

– Конечно, чего еще ожидать, наверняка они выбирали ее вместе, он и эта переулочная модистка. Хотя и раньше мебель была не ахти. Увы, у вашей бабушки был вкус настоящей крестьянки, – говорила она дочерям.

Старую мебель вынесли в сарай в конце двора.

– Спальня нашей бедной мамы! – всхлипывала тетя Лилиана, следя за работой из окна и прижимая руку к сердцу. – Какое неуважение к ее памяти! Какое оскорбление нам, ее детям, рожденным в этой кровати!

Но прекословить отцу она больше не осмеливалась, потому что Командор при любом намеке на критику выпячивал подбородок, как бульдог, и рычал в ответ привычную уже фразу:

– Если кого что-то не устраивает, тот может сейчас же укладывать чемоданы и убираться! Я никого не держу!

Сначала Диана думала, что они так и сделают и что скоро на вилле «Верблюд» никого не останется. Что дядя Туллио станет искать себе новую работу, что тетя Лилиана напишет заявление, чтобы ее снова взяли на должность учительницы, что мама… Что именно могла предпринять мама, Диана не особенно себе представляла. О том, чтобы вернуться в Лоссай, она больше не заговаривала, да и их финансовое положение нисколько не изменилось по сравнению с августом. И никакого предложения о помощи от маминых братьев тоже не пришло. Диана как-то говорила об этой возможности с Галинучей, но та отмела ее начисто:

– Вот еще, эти два бездельника! Да они сами едва сводят концы с концами благодаря доходам от крошечного куска земли, можешь и не мечтать о том, что они смогут прокормить еще и нас четверых!

Но несмотря ни на что Диана заметила, что мамино настроение в последнее время неуловимо улучшилось. Ее мрачная и беспрерывная грусть первых месяцев прерывалась теперь иногда короткими взрывами хорошего настроения. В ее гардеробе появилась светлая бежевая блузка, и за фортепиано она порой играла веселую музыку: «Аллегро, но не слишком», «Анданте нарастающее» было написано на нотах.

На прошлой неделе мама даже дала Дзелии уговорить себя отвести ее на детский праздник к одному из ее одноклассников и зашла на чай к своей подруге Джанелле Лопес дель Рио, матери Звевы. Мама просила Диану сопровождать ее, но та наотрез отказалась.

Диана подолгу обсуждала с Приской и Элизой эти перемены в мамином настроении, и все они пришли к заключению, что та просто-напросто стала постепенно привыкать к жизни в Серрате.

– Вот увидишь, если во время карнавала она пойдет на Офицерский бал, то наверняка влюбится в кого-то и снова выйдет замуж, – фантазировала Приска. Но это было невозможно, пока Манфреди жив. Неизвестно где, у черта на куличках, но жив. Ведь только вдовы могут снова выйти замуж.

Кстати сказать, в эти дни и сама Приска чувствовала себя немного вдовой. «Лючия ди Ламмермур» закончила гастроли и переехала в Лоссай. Но любовь Приски к Энрико была не такой глубокой, как чувства Дианы к Кочису, и она постепенно его забывала. Сейчас Приска запоем читала новый роман «Зеленый дельфин» и никак не могла решить, какая же из двух сестер больше походила на нее: задумчивая Маргарита или взбалмошная Марианна.

Что касается Дианы, хоть это вовсе не так романтично, но за последние дни она все-таки научилась сама заплетать себе косы. И Галинуча с ее дерганьем узлов и причитаниями наконец оставила ее в покое.

Однажды вместо обычных кос она попробовала сделать себе два длинных хвоста, как Сонсирей, чтобы носить их перекинутыми на грудь. Но это ей совсем не шло. Очевидно, из-за очков. Эти очки вечно все портили! Кто знает, улучшится ли с возрастом ее зрение, чтобы она могла обходиться без них.

Диана старалась при каждой возможности есть как можно больше моркови, но пока еще не видела (как раз подходящее слово!) никаких результатов.