Диаспора

Все пристально вглядывались в астероид. Сирота удивлялся, что это за игра; сформировался характерный символ, который охватывал всех незнакомцев на сцене, также как и трех друзей сироты, и этот символ обретал для четвертого гражданина свойство сохранения мнений об объектах, которые оказались так полезны для предсказания своего поведение. Может быть люди ожидали увидеть что астероид вдруг перепрыгнет произвольно, подобно тому как перепрыгнул Бланка? Сирота верил, что они ошибались; астероид не был гражданином, он не захочет играть в игры с ними.

Сирота хотел знать все о траектории скалы. Он проверил свою экстраполяцию еще раз, но ничего не изменилось; направление и скорость были постоянны как и раньше. Сирота недоставало слов, чтобы объяснять это людям… но может быть они смогли бы понять что он хочет, наблюдая четвертого гражданина, так же как четвертый гражданин выучился глядя на Бланка. Сирота прыгнул через сцену, прямо на продолжение пути астероида. Четверть неба стала изъязвленной и серой, неправильный формы астероид в освещенной стороне проходил полосой глубокой тени через заходившее солнце. На мгновение, сирота был слишком изумлен, чтобы двигаться — загипнотизирован масштабом, и скоростью, и нелепостью, бесполезностью такой великолепной вещи — затем привел в соответствии свою скорость со скоростью скалы и полетел перед нею в сторону толпы.

Люди начали возбужденно кричать, их слова слышные несмотря на вакуум, были ослаблены расстоянием сцены и смешивались в пульсирующий рев. Сирота отвернулся от астероида и увидел ближайших граждан, взволнованных и жестикулирующих.

Образ четвертого гражданина, подключенный непосредственно к сиротскому уму, уже решил, что четвертый гражданин был на пути астероида для того, чтобы изменить его, чем и другие граждане хотели. Так что сиротская модель четвертого гражданина обнаружила в этих криках признак того, что другие граждане доверились ему — и символы для Иноширо, Бланка, Габриэля, и сама толпа, захвачены этим новшеством, чтобы попробовать его для себя.

После того как сирота погрузился в сферу граждан, он смог услышать смех людей и их возгласы. Все смотрели на четвертого гражданина, но все-же сирота стал подозревать, что никто из них не имел охоты быть на траектории скалы. Когда он оглянулся назад, чтобы проверить, что скала была все еще на курсе, он заметил, точка на острие астероида начало светиться интенсивным инфракрасным светом — и затем вспыхнула светом в тысячи разя более ярким чем освещенная солнцем скала вокруг этого места, в термическом спектре более горячем чем само солнце. Сирота замер, позволяя астероиду сделаться ближе. Фонтан раскаленного пара извергался из воронки спереди скалы; образ был таким богатым, с новыми метками целостного образа, совсем непонятными, но инфотроп жег обещанием сиротский ум: Я выучусь понимать их.

Сирота продолжил проверять адреса контрольных точек сцены, по которым он следовал, и обнаружил микроскопическое изменение в направлении астероида. Вспышка света — и это небольшое изменение курса — неужели это все, что ожидалось увидеть? Четвертый гражданин о котором они знали, что он поступил неправильно, что же они подумали, что они хотели… и теперь они знали, что?

Прежде, чем астероид мог бы совпасть с четвертой иконой гражданина, сирота прыгнула обратно в круг своих друзей Иноширо был взбешен. "Для чего ты это сделал? Ты все испортил! Ребенок!"

Бланка осторожно спросила: "Что ты видел, Ятима"?

"Скала проскочила немного. Но я хотел, чтобы люди думали… он не будет этого делать."

"Идиот! Ты всегда красуешься!"

Габриэль сказал, "Ятима? Почему Иноширо думает, что ты мог налететь на астероид?"

Сирота в нерешительности. "Я не знаю, что там Иноширо думает".

Символы четырех граждан поменяли конфигурацию, в которой они были тысячу периодов до этого: четвертый гражданин, Ятима, был отделен от остальных, отделен как уникальный — на этот раз, как единственный, чьи мысли были доступны сироте с уверенностью. Теперь символьная сеть охотилась за лучшими способами выразить это знание, обходные связи начали затягиваться, излишние связи — растворяться.

Не было никакого различия между моделью убеждений Ятимы о других гражданах, заключенном в символе для Ятимы… и сами моделями других граждан, в соответствующих им символах. Сеть наконец распознала это и начала отвергать необязательные промежуточные этапы. Модель убеждений Ятимы становилась целостной, расширяя сеть сиротского символического знания.

И модель убеждений Ятимы об уме Ятимы становилась полной моделью ума Ятимы: не небольшой дубликат, или сырой итог, а очень плотный пучок связей, включающий в себя все вещи.

Поток сознания сироты хлынул через новые связи, иногда неустойчивые из-за обратных связей: Я думаю, что Ятима думает, что я думаю, что Ятима думает…

Затем символьная сеть идентифицировала последние избыточности, вырезала несколько внутренних связей, и бесконечный регресс превратился в простой, стабильный резонанс:

Я думаю

Я думаю, что я знаю, что я думаю

Ятима сказала: "Я знаю, о чем я думаю".