Диаспора

Там произрастали высокие объекты, которые трудно было счесть порождениями простой эрозии или игрой тектоники, причудами кристаллизации вулканической магмы. Эти башни располагались как раз в местах, удобных для откачки энергии из температурного градиента между магматическими океанами и относительно прохладными внутренними областями материков, хотя оставалось непонятным, соответствуют ли они на Пуанкаре деревьям или каким-то артефактам.

Вторая волна зондов могла менять орбиты, проталкивать себя через внешний кольцегребень энергетической лощины, работая против углового момента, так что отказ двигателей выбросил бы их в глубокий космос, а не обвалил на поверхность звезды. Было бы смешно сравнивать их с объектами домашней вселенной, поскольку, используя принятые участниками экспедиции 5-тела как измерительные линейки, удалось вычислить, что на гиперповерхности Пуанкаре хватит места для населения в десять миллиардов раз большего, чем на старой Земле. Между обширными пустынями и предположительно буйными лесами нашли бы где развернуться несколько тысяч индустриальных цивилизаций. Разметка всей звезды с разрешающей способностью, при которой отпадала возможность ненароком проглядеть доВнеисходный город размером с Шанхай, требовала примерно такого же массива памяти, как и картирование всех до единой планет земного типа на Млечном Пути. Лента картинок, переданных при облете гиперсферы одним из зондов, соответствовала поверхности даже меньшей, чем покрытая булавочным уколом. И даже когда орбиту повернули на 360 градусов вокруг звезды, сфера трассировки пропорционально отвечала одному снимку одной локации на стандартном земном глобусе. Картер-Циммерман расположился на более удаленной орбите с подкачкой энергии, и Орландо нашел вид из Пилотской Кабины потрясающим. Картинка открывалась слишком уж детализированная и сложная, чтобы в нее нырнуть, как в омут с головой, и чересчур соблазнительная, чтобы от этого удержаться. Он обдумывал, как бы модифицировать собственный разум. Неакклиматизировавшийся новоявленный иммигрант в макросферу счел бы картинки этого мира наркотическим бредом, не так видением даже, сколь артефактом избыточной стимуляции сетей перцептуальной сигналообработки.

Он позволил экзоличности и дальше совершенствовать зрительную кору, наполнить ее коллекцией символов, реагирующих на те или иные четырехмерные формы и трехмерные границы между ними - всевозможные примитивы, для аборигенов макросферы наверняка ничуть не более странные, чем для плотника - гора или скатившийся с нее валун. Виды Пуанкаре копились в его новом словаре, попутно претерпевая посильный парсинг, хотя информационная емкость их все еще тысячекратно превосходила любую спутниковую картинку Стрижа или Земли.

А вот Летающий Остров начинал его тяготить. Стал корсетом для его чувств, погребальной урной, через отверстие которой небо восставшему из мертвых покажется с ноготок. Трехмерные окружения были все на одно лицо. Даже с полностью восстановленным трехмерным зрением он не мог вернуться к восприятию новых символов, не утратив одновременно воспоминаний о Пуанкаре. Он остро чувствовал недостаточность стимуляции, отсутствие чего-то столь важного, как если бы все цвета в мире слились в однородную белую массу.

Он мог бы переключаться между массивами символов по своей воле, выбрав один для трехмерного пространства, а другой для пятимерного. Экзоличность отправляла бы не поддающуюся перекодировке порцию воспоминаний на хранение. В конечном счете он разделился бы на пару клонов. Или это уже произошло? Тысячи Орландо разлетелись по Диаспоре. Впрочем, только он один явился сюда встретиться с Алхимиками лично. Дать жизнь макросферному близнецу не входило в его планы. Клоны Диаспоры, вероятно, тоже не против слияния и возвращения на ретерра-формированную Землю - если таковое окажется возможным. Но что станет с клоном, изнывающим от сенсорной депривации в дождевом лесу, созерцающим полуночное небо пустыни и стонущим от разочарования, что смотрит на него через замочную скважину? Какой с него прок?

Орландо отказался от всех усовершенствований и почувствовал себя жертвой амнезии или ампутации. Он смотрел на Пуанкаре из Пилотской Кабины и сильнее обычного мучился глухой черной тоской. Он полагал себя полным идиотом.

Паоло спросил, как у него дела.

- Я в порядке, - ответил Орландо Венетти. - Все хорошо.

Ему было ясно, что произошло. Он слишком далеко забрался, не теряя надежды вернуться. Но здесь устойчивых орбит не существовало¹⁰⁵. Либо ты разгонишься как следует и прилетишь в нужный мир, схватишь то, зачем прибыл, и смоешься восвояси - либо увязнешь в нем, снижаясь по спирали вплоть до столкновения.

- Эффект довольно слабо выражен, но везде, куда ни глянь, экосистема под них подстраивается. Нельзя сказать, что они доминируют в терминах ресурсопользования, но в пищевой цепочке к ним ведут несомненно благоприятные для этих существ связи. Эти связи чересчур устойчивы, чтобы оказаться игрой природы.