Дьявол

– Сенегальцы славятся как жеребцы, хотя у суданцев репутация в этом еще выше. Ну, Рори, я не знал, что тебя интересуют мальчики. – Баба вовсе не выглядел обеспокоенным мнимым предпочтением Рори. – Если ты предпочитаешь его Альмере, забирай, он твой. Он будет прислуживать тебе так же, как Альмера, а многие говорят, что даже лучше.

Рори энергично замотал головой в знак протеста.

– Я никогда не понимал тех, кто предпочитает мальчиков, Баба, и я вряд ли когда-нибудь заинтересуюсь ими. Многие моряки иного мнения. У нас был юнга на корабле, который обслуживал многих из команды. Я их не осуждаю, но меня это никогда не будет привлекать. Интерес к этому парню был вызван прежде всего любопытством, а потом я вспомнил девушку, которую оставил в Шотландии. Она никак не хотела расставаться со мной, брат мой, потому, как сама сказала, что никогда в жизни не встречала мужчину, который мог бы удовлетворить ее, и вряд ли встретит после меня. Я думал о ней, когда увидел этого парня, и решил, что он стал бы мне достойной заменой.

Во взгляде Бабы читался вопрос, не понимая, он замотал головой:

– Я не понимаю твоего отношения к женщинам. Разве женщина, о которой ты говоришь, рабыня, если ты сможешь поделить ее с другим рабом? Здесь мы не делимся своими женщинами. Конечно, в больших гаремах мы держим евнухов, чтобы они ублажали женщин, но мы никогда не позволяем им увидеть настоящего мужчину. Разумеется, я поделился с тобой Альмерой, но это не совсем так, потому что я ее тебе отдал. И ты позволишь женщине, о которой говоришь, наслаждаться с этим боем?

– Она уличная девка, Баба. Я взял ее всего на одну ночь. За ночь до меня у нее был другой мужчина, и еще один на следующую ночь после меня. Все же она была хорошей девушкой. Несмотря на то, что она была уличной шлюхой, она оказалась щедрой, доброй, ласковой и любящей. Она взяла меня к себе с улицы в Глазго, накормила меня, обогрела, любила меня и пожелала мне счастливого пути утром. Я обещал, что пришлю ей маленький подарок из Африки.

– Значит, она принадлежит к «выезжающим ногтям». Они уезжают в города, чтобы продавать свое тело, а потом возвращаются в свои деревни, чтобы выйти замуж, отдав мужьям заработанные деньги. Я так понял, что эта женщина продавала свое тело за деньги, а?

– Да, но не мне. То, что она продавала другим, мне она отдала бесплатно. Но давай не будем больше обсуждать это, Баба, она ведь за много миль отсюда, и я совсем забыл про нее, пока не увидел этого молодого Фаяла, надрывающегося тут, как ишак.

– Ах, мы должны обсудить этот вопрос, Рори. Если хочешь послать ей этого парня, пожалуйста, он твой. Это можно устроить. Его можно отправить с твоим кораблем, а я прослежу, чтобы с ним обращались как следует во время плавания и никому не продавали.

Твой капитан не посмеет ослушаться меня, особенно когда я насыплю ему в ладонь золота. Потом, когда корабль прибудет в Англию, он пошлет боя женщине, о которой ты рассказал.

Мысль понравилась Рори. Он представил себе Мэри Дэвис, щеголяющую по серому Глазго с собственным рабом-негром. А уж как она будет рада этому? Если уж ей понравился Рори, а ей он точно понравился, то как же она обрадуется Фаялу! По крайней мере, в два раза больше, полагал Рори. Собственный ее черный арап! Да о ней по всему городу молва пойдет. Единственная шлюха в Глазго с таким знаком отличия. Рори посмотрел на боя, снова оценивая его по достоинству, как и в первый раз. Теперь в прозрачных карих глазах раба стояли слезы. Зачем ему ломать всю жизнь юноши, поддавшись сиюминутному желанию? Зачем увозить его от солнца и лишать роскоши шатров Бабы? Чтобы поселить в холоде и нищете дома Мери? Но он не мог не считаться с Бабой.

– Почему ты плачешь, юный Фаял? – Баба, казалось, не был тронут чувствами юноши. – Правда то, что великий белый господин желает отправить тебя как подарок своей женщине через океан, но потому лишь, что ты превосходишь всех остальных боев. Ты должен гордиться, что Аллах, мудрейший из мудрейших, счел возможным наградить тебя так, что все мужчины будут завидовать тебе, и все женщины возжелают тебя. Ты сможешь удовлетворить эту женщину, подругу великого белого господина, а она, в свою очередь, расскажет о тебе всем своим подругам. И у тебя будет гарем больше, чем у султана, но совершенно ничего не будет тебе стоить. Это большая честь для тебя и прекрасная возможность.

– Это воля Аллаха, – склонил голову юноша. – И-н-ш-а-л-л-а-х! Но, увы, я никогда больше не увижу свою мать, и я совсем не хочу оставлять тебя, мой господин шанго.

– Ты уже слишком взрослый, чтобы идти в гарем, так что ты в любом случае никогда больше не увидишься с матерью. Ты обретешь счастье, сознавая, что выполняешь мою волю так, как я просил. – Баба повернулся к Рори. – Бой твой, брат. Я отдам распоряжения о его посылке в Англию, а ты можешь написать письмо, чтобы его передали женщине, которая, как ты говоришь, была столь добра и ласкова с тобой. Для тебя ведь ничего не стоит послать ей такой знак благодарности.