Дьявол

А теперь, бой, открой сундуки. Пусть мой брат выберет себе одеяние. Единственное, что он не может носить, это мои зеленые тюрбаны, потому что он не хаджи, он никогда не совершал паломничества в Мекку. Подержи халаты, Абдулла, пусть он выберет.

Бой открыл сундуки и стал по очереди показывать шелковые кафтаны. Во второй раз в тот день Рори сталкивался с трудностью выбора одежд, которые ему не принадлежали; но одеяния Бабы оказались настолько шикарнее одежд Спаркса, что Рори был очарован их великолепием. В замешательстве Рори указал на халат из лазурно-голубого шелка, перед которого был сплошь усеян жемчугом и вышит серебром. Затем в стремительной последовательности Абдулла с одобрения Бабы предложил Рори роскошный халат с капюшоном из белой шерсти, пару шлепанцев, как у Бабы, и меру шитого серебром муслина на тюрбан.

Баба жестом приказал бою положить одежды на диван и сказал:

– Пришли мне рыжеволосого слугу моего господина Сакса, а сам не возвращайся. И не разрешай никому другому заходить в шатер.

Он повернулся к Рори, на лбу его появилась тревожная тройная складка.

– Прежде чем переодеться, мы искупаемся в реке. Мы, мусульмане, верим в чистоту. Мы ведь не нзрани, чтобы никогда не мыться. Даже в пустыне те, кто не может купаться в воде, чистят свои тела мелким песком. Кроме того, прохлада воды освежит нас. Мои рабы будут бить по воде, так что тебе нечего бояться крокодилов.

Ты, брат мой, наденешь хлопчатобумажные кальсоны во время купания, а прислуживать тебе будет только рыжеволосый раб. Тебе не подобает самому обслуживать себя, но, с другой стороны, не подобает, чтобы мой раб видел тебя без одежды. Рабы сплетничают между собой, как тебе известно, и им не следует знать, что ты был рожден нзрани. Я предпочитаю, чтобы они оставались в неведении.

Рори понял слова Бабы, но они мало что для него значили. Почему Баба предпринимал такие предосторожности, чтобы никто не увидел его тело, хотя, по всей видимости, Баба совершенно не опасался, что рабы увидят его собственное? Озадаченный вид Рори выдал его непонимание.

– Обнаженный мужчина сразу же заявляет о своей вере, – спрятал в улыбке свое замешательство Баба.

Рори замотал головой, ничего не понимая. Баба опустил голову, чтобы не смотреть на Рори. Он довольно долго молчал, и можно было легко заметить, какая борьба шла в его сознании. Когда он заговорил, то произносил слова очень медленно, стараясь подобрать нужные выражения, чтобы не смутить Рори.

– Хочу сказать, друг и брат мой, что существует верный способ отличить последователя Пророка от нзрани. Не так просто отличить истинного верующего от еврея, потому что мы, мусульмане, следуем определенной традиции иудеев. Мы считаем, что мужчина должен расстаться с дюймом своей бесполезной кожи. Это становится признаком его мужественности и знаком его приверженности Исламу. Можно считать это жертвоприношением, но та незначительная боль, которую человек испытывает при этой операции, ничто в сравнении с возрастающим удовольствием, которое он получит. Наши женщины предпочитают это. Вот это как раз и беспокоит меня в тебе.

Теперь Рори понял. Он засмеялся, и смех его был настолько заразительным, что Баба поднял голову и улыбнулся ему.

– Что же ты все ходишь вокруг да около, брат мой? Ты хочешь сказать, что арабы, как и евреи, подвергаются обрезанию и что по голому человеку можно сказать, к какой вере он принадлежит?

– Именно это я и пытался сказать. Когда я узнаю тебя лучше, мне не будет стыдно говорить с тобой о таких интимных вещах.

– Тогда пусть тебя это больше не волнует. Действительно, нож никогда не касался меня. Такие операции не делают в Шотландии, где вера отличается от вашей. Мы считаем, наоборот, что крайняя плоть дает человеку большее удовольствие, и нашим женщинам это нравится. И хотя нож никогда не касался меня, Баба, судьба так распорядилась, что я выгляжу как истинный верующий.

Смотри! – Рори снял пропитанные потом штаны и предстал голым перед Бабой. – Вглядись, Баба, и скажи, что я запросто выдержу этот экзамен. Когда я был маленьким мальчиком, я начал вырастать из собственной кожи. Природа удалила крайнюю плоть, потому что ей не хватало кожи, чтобы прикрыть мое тело. И другие мальчишки очень интересовались этим, когда мы купались в речке. Я был единственным среди них, у кого не было крайней плоти, и я страдал от этого. Другие мальчишки смеялись надо мной и называли меня «лысым жеребцом». Но всем девушкам, похоже, так нравилось больше, чем если бы он был полностью одет. И я вдвойне рад, что природа, или судьба, так позаботилась обо мне.

Он сделал два шага в сторону Бабы и выгнул тело.

– Смотри, друг и брат мой.

Баба пристально смотрел, одобрительно кивая головой.

– Кисмет! – Баба хлопнул Рори по белому плечу. – Ни один хирург в Каире не сделал бы лучше. Хвала Аллаху! Не надо бояться, что кто-нибудь узнает об этом. Ты, судя по виду, один из наших. – Он ударил в ладоши и крикнул Абдуллу, что-то шепнул ему на ухо и снова отпустил его.