Дьявол для отличницы

- Иди спать, - Олег Сергеевич проводил меня до крыльца. – Разбираться будем завтра. Пока я еще ничего не придумал. Безусловно, ты и остальные нарушили правила. Но в свете всего рассказанного тобой, я… Вобщем, буду думать. Полин, иди.

- А вы? – робко спросила я, затеребив полы рубашки. 

- Есть еще дела, - устало ответил он.

 Письмо в кулаке жгло кожу, словно намекая, что от него пора избавиться. И лучше момента, чем сейчас, не придумаешь. Но почему-то я тянула время и не решалась отдать ему письмо прямо в руки. Все-таки лучше всего бросить в окно, и взглянуть на его реакцию завтра. Или нет? Как же я далека от этого, даже не могу понять как лучше!

 Сделав вид, что ушла, я стою в крохотном коридорчике, не решаясь зайти в главную спальню, где девушки наверняка ждут моего возвращения. А может и не ждут, а давно легли спать.

 И нет бы мне угомониться, ведь пожалуй на сегодня приключений хватит, но нет. Мне мало. Отсчитав десять ударов громыхающего сердца, я все же выхожу обратно на улицу. Воровато оглянувшись, и не заметив никого, подхожу к домику вожатых и вижу, что окно открыто, и свет не горит. Он и впрямь ушел. В груди неприятно кольнуло.

 Подкравшись к открытой форточке, я встала в растерянности. 

 Куда он мог уйти ночью? А вдруг он тоже в кого-то влюблен, и я только поставлю себя в глупое положение? Потрясенный последними событиями разум кричал бежать отсюда и не признаваться, но наивное сердце верило и стучало взволновано, неровно.

 Конверт в моих подрагивающих пальцах грозил окончательно превратиться в тряпку, и я уже готова была сделать шаг назад, как услышала осточертевший знакомый смешок за спиной. Злополучный вечер и не собирался заканчиваться.

 Вздыхая, повернулась к освещенному светом фонаря Громову. Он по-прежнему в одежде, в которой был, хотя в темноте я и не запомнила что там на нем было. Но волосы влажные, а на шее висит полотенце, как будто он только вернулся от душевых или умывальников.

- Никак не угомонишься? – он лениво оглядел мой внешний вид пренебрежительным взглядом.

 Я по-прежнему стояла в рубашке вожатого, и больше, прости меня Господи, на мне ничего не было.

 Моя кровать стояла прямо у двери, нужно было всего лишь просунуть руку и схватить первое попавшееся белье, что сушилось на спинке. Но сейчас уже поздно об этом думать, и я лишь незаметно сжала колени.

- Не можешь решиться? – иронично спросил парень и вдруг приблизился ко мне. На меня тут же повеяло свежим ароматом мыла. – Тогда я помогу.

 С этими словами, он ловко выхватил конверт из моих рук и…зашвырнул в окно!

- Нет! – запоздало вскрикнула я, от изумления широко раскрыв глаза. – Что ты наделал?!

- Хочешь сказать, это не любовное признание? Или ты уже разлюбила его?

- Это не твое дело, - злобно прошипела я, уничтожая его взглядом.

 Он действительно швырнул письмо в окно! Какая подстава! Ну зачем я пришла сюда? От безысходности я не знала куда себя деть, пиная траву под ногами.

- Сегодня любишь, завтра нет. Такая непостоянная, - прокомментировал сатана, заснув руки в карманы.

- Не разлюбила! Просто это письмо… только усугубит! – отчаянно бросила я, не глядя на парня.

 Боже мой, зачем я вообще ему это говорю? Зачем?! Письмо уже там, и его никак не вытащить обратно!

 Его взгляд вдруг изменился, и из насмешливого превратился в тяжелый и пугающий, тот, от которого у меня тряслись поджилки.

 Медленно он вынул руку из кармана и протянул в мою сторону, удерживая на раскрытой ладони белый комок. Я недоверчиво уставилась на его руку. Он что, везде с собой их таскает?! Больной на всю голову… Мамочки!

 Я подала вперед руку, чтобы забрать свое белье, но Громов резко убрал свою, сжав ее снова в кулак. Проклятый дьявол, исчадие ада! Опять взялся за свои игры!

- Станцуешь для меня? – как гром среди ясного неба прозвучала его просьба. Которая и на просьбу не была не похожа.

- Что? – я недоуменно посмотрела в его глаза, слегка опешив, но его ровный взгляд ничего не показал.

- Если станцуешь для меня, то я отдам тебе твое белье.

- Оставь себе, омерзительный извращенец! – неприязненно воскликнула я, и уже собралась было обойти этого умалишенного, как он преградил мне дорогу, сделав шаг влево.

- Если откажешься, то твои трусы, - он показал на свой кулак. - Завтра будут развеваться на флагштоке. И даже при условии, что я смолчу чье это, все равно узнают, благодаря вашему заплыву.

 И все это Громов произнес ровным, даже равнодушным голосом, и я в ужасе уставилась на него. Ведь он не посмеет! Или..? Боже мой, да он точно сделает это.

- Ты правда это сделаешь? – я усиленно пыталась найти хоть какую-то уловку, но ничего не находила. Сатана зажал меня в угол.

- Да, - просто сказал он, не отрывая от меня бесовских глаз, что блестели в темноте, отражая свет фонаря.

- Зачем тебе это? Чтобы я танцевала? – глухо спросила я.

- Просто хочу, - ответил этот несносный мальчишка. 

 И впрямь мальчишка, который топает ножкой перед витриной, мол «хочу этот леденец». Я пыталась успокоиться, досчитав про себя до десяти.

- Прямо здесь? 

- Да.

- Но я не хочу, - пыталась вразумить этого ненормального.

- Тогда до завтра?