Дьявол для отличницы

- Идем со мной, - отозвался он, не глядя в мою сторону. 

 Как будто я могла развернуться и уйти. И дело не в его руке, которая непреклонно сжала мою ладонь, а в том, что он делал со мной. 

 Я так тянулась к нему, так хотела быть выше, попасть туда, где он витает. Шагнула за ним из своего кукольного хрупкого домика, прямо под его ослепительный свет. Обожгусь или сгорю дотла, оставив после себя только пепел - стало неважным. Как и мое расписанное по пунктам будущее. Важнее всего на свете сейчас было не отпускать его руку, держать ее так, чтобы он понял, я вся – его. И если он ее отпустит (в фигуральном смысле, конечно) – скорее всего я сорвусь вниз и просто погибну. Так сильно я люблю этого странного человека.

 Вскоре передо мной возник знакомый коридор, освещение было совсем тусклым, по одной лампочке в начале и в конце коридора, для сторожа. Мы вошли в церковь, ее никогда не запирали на замок, огромные створчатые двери были лишь плотно прикрыты.

- Что ты…

- Сыграй для меня, - попросил неожиданно Громов, проведя меня к знакомому до боли инструменту.

 Я изумленно посмотрела на парня.

- Сыграть? Прямо сейчас?

- Да. Сейчас лучше всего, никто нас не услышит, здесь никого нет.

 Сжав нежную ткань платья, я взглянула на него исподлобья.

- Ты опять меня собрался шантажировать? Нечем.

 Громов покачал головой, расслабив слегка бабочку на шее. Его голос был тих.

- Нет, я не шантажирую. Я прошу. 

 Я украдкой посмотрела на его лицо и, не увидев никакой иронии, внутренне сжалась. Было непривычно, что он просил. Искренне, наверняка преодолевая самого себя. 

 Как сильно он изменился с момента нашего знакомства. Мы оба изменились.

- Я… Эм… Хорошо, - согласилась я, наконец. 

 Затем вспомнив, что на моих плечах по-прежнему висит его пиджак, я аккуратно сняла его и протянула ему.

- Спасибо. – Еще раз поблагодарив притихшего Громова, я прошла вперед к органу. За спиной послышались его шаги.

 Включив небольшой тусклый свет над мануалами и приподняв крышки, я села на бархатный табурет. Захар встал за моей спиной, чуть справа.

 Вытянула необходимый рычаг, открыв заслонку и подавая воздух к трубам необходимого регистра. Пальцы скользнули на мануалы, сразу нажимая на нужные клавиши, вокруг нас заиграла малознакомая музыка. Побежала по высоким стенам, сомкнулась в единую волну под куполом над нашими головами, чтобы упасть на нас, погружая в мир тонов и октав. Грустная, но счастливая. Тревожная, но умиротворяющая. Музыка любви, музыка боли. Светлая, но такая темная. Эта музыка могла бы звучать одинаково прекрасно на чьей-то свадьбе или похоронах. 

 Ноги порхали по педалям, для удобства я подняла шелковый подол и оставила высоко на бедрах. Невесомая ткань струилась по обеим сторонам табурета. Было плевать, что мои ноги почти оголены, а кожа мерцает в приглушенном свете инструментальной лампочки.

 Дернула рукоятку другого регистра, затем третьего, отдавшись музыке. Нажала на нужную кнопку, отрегулировав громкость. Сделала ее чуть выше, выделяя отрывок, как и должно быть по замыслу. Я сидела на табурете, лишь слегка подсвеченная имеющимся светом, но расположение клавиш и нот я знала наизусть, и даже самый тусклый свет мне не был нужен.

 Темп произведения малоизвестной современницы только начал нарастать, как вдруг я вздрогнула, чудом не прекратив игру: по моему оголенному плечу, снизу вверх по плавной и мягкой линии к шее скользнули его пальцы. Едва ощутимо, почти не касаясь, но по моему телу словно прошелся высоковольтный заряд. Мне стоило неимоверных усилий не запнуться и не смазать игру. 

 Вот его искушающие пальцы провели по моей шее и ключице, очертили легкий узор вокруг бешено пульсирующей жилки, слегка коснулись линии челюсти и скользнули на второе плечо, задели шелк платья, и вновь побежали назад, заставляя меня таять в изнеможении от этой томящей ласки. 

 Он стоял за моей спиной, видеть его лицо я не могла, но чувствовала, как он наклонился к лопатке и тихо втянул в себя воздух, чуть касаясь меня носом. По спине тут же врассыпную бросились мурашки. А кончик его носа продолжал двигаться вверх, повторяя траекторию пальцев. По шее, по гладкому плечу, уткнулся куда-то в волосы, замер там ненадолго, и снова отправился в это медленное обольстительное путешествие.

 Я двигалась, не смея прекратить игру, нажимая на клавиши, не смотря на то, что пальцы уже нещадно дрожали, выдавая мое волнение. Быстро включила копулу, чтобы замаскировать неровность моих движений, перебравшись на другой мануал. И только когда на своей шее я почувствовала его губы, я сильно встрепенулась, и все-таки смазала ноту. Быстро пришла в себя, и как ни в чем не бывало, без паузы продолжила играть, как будто эта жуткая прореха тут и должна была быть.

 Легкое, как перышко, прикосновение губ прочертило дорожку по плечу, что-то написало его жарким дыханием, вернулось к лопатке. Опаленная кожа горела, зудела, требовала большего. Я вся была словно в агонии. Мой дьявол искушал меня, соблазнял, и все во мне до последней молекулы и атома хотело этого.